– Ты все это время просто смотрела, как я рисую? – недоверчиво спросил он и качнул головой. – И не умерла от скуки?

– О чем ты говоришь? – возмущенно воскликнула я, сбрасывая плед и поднимаясь на ноги. – Это было потрясающе!

– Ты серьезно? Что может быть интересного в рисовании для того, кто не рисует? Шаира, не льсти так грубо, – и недовольно поморщился.

Да он мне совсем не верит!

– Если бы ты видел… – Я подошла к законченной картине и благоговейно провела ладонью вдоль рисунка, не касаясь его. Мою кожу мягко ласкала божественная энергия, отданная художником своему творению. – Ты не представляешь, насколько красиво это было… Как мертвая бумага оживала под твоими пальцами… Как краски смешивались с божественной энергией, стекающей по твоим пальцам, и ложились на холст легкими мазками… Как менялось твое лицо, когда ты был полностью сосредоточен на своем творении… – Я резко повернулась к Лео и, уперев руки в бока, гневно заявила: – Да я дышать лишний раз боялась, чтобы, не дай Творец, не спугнуть твое вдохновение! А ты мне про лесть говоришь?! Да я тебе сейчас!.. – Я сделала вид, что замахиваюсь.

Леонард, выслушавший мой спич с непроницаемой миной, вдруг рассмеялся и ласково потрепал меня по волосам:

– Какая же ты смешная!

– Эй, у тебя же руки в краске! – возмутилась я, пытаясь увернуться.

– Ты же сказала, что тебе нравятся мои испачканные пальцы, – подмигнул он и с наслаждением взъерошил мои волосы обеими руками, уничтожая любые намеки на приличную прическу. – Так что наслаждайся, куколка!

– Балбес, – мрачно процедила я.

Вот умеет же испортить все настроение!

– Спасибо, – вдруг легко улыбнулся он.

Э?! Я растерянно захлопала ресницами. Неужели все-таки моя похвала пришлась по душе и…

– Этот сюжет несколько недель не хотел идти ни в какую, – спокойно сказал Лео, аккуратно вытирая кисти. – После вчерашнего вечера я увидел, что именно здесь должно было быть. Так что иногда получить по лицу от злой джиннии – это даже полезно.

– Всегда пожалуйста… – пробормотала я обескураженно, но быстро взяла себя в руки. – Если что – обращайся. Обеспечу таким полетом, что сто идей придет.

– Спасибо, перебьюсь, – тихо зафыркал совершенно довольный Лео.

Я улыбнулась и еще раз взглянула на картину.

– И все равно не могу понять, что они делают, – пробормотала, наклоняясь ближе к полотну. – Сейчас кажется, что дерутся. А если так… – Я отклонилась немного вбок. – Ничего себе… А теперь, что танцуют. Лео? – и вопросительно посмотрела на него.

– Ты неправильно на нее смотришь, – усмехнулся художник и, крепко взяв меня за плечо, отвел на несколько шагов и поставил четко напротив мольберта. – А теперь?

– Быть того не может! – потрясенно выдохнула я. – Да они же идут, держась за руки!

– Да? – с показным безразличием спросил он. – А мне кажется, что они просто жмут друг другу руки, скрепляя договор.

Я потрясенно на него уставилась:

– Ты издеваешься?

– Нет, куколка, – слегка улыбнулся мой невероятный сосед. – Когда я начинал рисовать, я еще не знал, что так получится… Но уже под конец работы сомнений не осталось. Картина – индикатор внутреннего состояния. В зависимости от него ты можешь видеть абсолютно противоположные вещи. Например, я уверен, что покажи это полотно тебе вчерашней, в момент, когда ты чуть Энди дом не разнесла, точно увидела бы драку.

Каюсь, до меня не сразу дошел смысл его слов. Но уж когда дошел… Я изумленно открыла рот, а затем импульсивно вцепилась Лео в руку:

– Что ты хочешь за эту картину?

Он на миг оторопел, а затем хохотнул и, наклонившись ко мне, игриво сказал:

– Всякое бывало в моей жизни, но чтобы картину пытались купить через несколько минут после написания… Возгордиться, что ли? А что, Шаира, ты мне можешь предложить?

– Ну… – Я на миг задумалась. – Деньги, артефакты, коллекционные вина, золотую карту в «Серебро имрата»… Да в общем, много чего могу, – растерянно пожала плечами. – Семья у меня не бедная и достаточно влиятельная. За такой шедевр, думаю, найдем, что нужно. Только от контракта не проси отступить, – на всякий случай решила уточнить. – Это то, на что я пойти не могу.

– Мм… – Лео отошел от меня и, засунув руки в карманы, ехидно улыбнулся. – А на постель пойдешь? Переспишь со мной – забирай.

Я досадливо вздохнула. Нет, ну посмотрите на этого гада. Издевается! Нашел болевую точку и лупит по ней…

– Телом не торгую, – сурово отрезала я. – Даже за гениальные полотна.

– Пф-ф-ф, а ты предсказуема, – рассмеялся Лео и махнул рукой: – Не проси, я не буду ее продавать. Оставлю для выставки.

Я даже забыла, что собиралась немного пообижаться на вечный подкол.

– У тебя выставка? – жадно спросила я. – Когда? Где? А там картины продавать будешь? Я тогда свяжусь с мамой и…

– Стой! – замахал руками Леонард. – Тихо, тихо! Разошлась, как… – Он изумленно качнул головой. – Выставка только в планах. И пока я не дорисую девушку на качелях, даже речи об этом быть не может. Я пока так… Коплю материал.

С удивлением заметила, что он слегка покраснел. И умилилась до глубины души. Все же чем больше я с ним общаюсь, тем больше новых граней открываю.

– А вообще твой энтузиазм пугает, – тихо сказал художник. – Я видел разные реакции на свои работы, но твой восторг… кажется ненатуральным.

– Покажи картины джиннам, – спокойно отозвалась я и мельком на него посмотрела. – Особенно тем, кто действительно разбирается в искусстве. И мои восторги покажутся тебе слабым отзвуком. Люди… – Я прошла вдоль стены, внимательно рассматривая полотна. – Вы умеете создавать то, что джиннам никогда не будет под силу. Но и оценить созданное так, как мы, тоже не сможете… – Я повернулась к нему и серьезно сказала: – Твои пальцы бесценны, Лео. Береги их и… восстанавливай душевное равновесие. Я мечтаю о том дне, когда увижу, что ты нарисуешь, отпустив свою ненависть.

– Можешь и не дождаться, – отрешенно отозвался он, но, кажется, мои слова его обескуражили. – И вообще… Без нас там торт скучает, не так ли?

Я понимающе улыбнулась – пытается уйти от опасной темы. Ладно, пока не буду на него давить.

Когда я выходила из мастерской, бросила последний взгляд на картину. Мне по-прежнему казалось, что двое идут, держась за руки. Я искоса глянула на Лео и едва заметно улыбнулась.

Текущее внутреннее состояние, говоришь… Не значат ли твои заключающие договор руки, что ты согласен на то, чтобы заключить со мной контракт? Как бы мне этого хотелось…

Чаепитие получилось странное. В неловком молчании. Вернее, таким оно было со стороны Лео. Он хмуро смотрел в свою чашку, время от времени отвлекаясь на торт. Не то художник посчитал, что слишком обнажил передо мной душу, не то действительно ощущал себя не в своей тарелке из-за последних событий, кто знает? Зато я хоть и тоже молчала, но рассматривала соседа во все глаза. Каюсь, с долей насмешки, отчего он хмурился сильнее. И, кстати, нашла подтверждение словам Энди насчет любви друга к сладкому! Не соврал лицедей, а я уж усомнилась… Но искреннее наслаждение, которое освещало лицо Леонарда, когда он отправлял в рот очередную порцию волшебного десерта, подделать было просто невозможно. Я даже ощутила с ним некоторую солидарность. Хоть в чем-то мы на одной волне!