Пламя погасло, оставив после себя один только пепел. Мать перестала петь и двинулась к ним. Рейнеке даже попятился под её пристальным взглядом, но мать интересовал не непослушный сын, а нуждающаяся в соболезновании родственница.

— Сестра, — мягко произнесла гадательница, касаясь плеча Меик. — Позволь нам разделить твою скорбь.

Рейнеке подтолкнул тётушку в объятья матери и натолкнулся на отца.

— Сын, — начал тэн Северного моста. Он выглядел смущённым. Рейнеке с каким-то острым чувством уставился на седые волосы, изборождённое морщинами лицо и залатанную одежду родителя. Магия хранила его мать, но отец… отец состарился. Он был старше Рейнеке, когда женился, а сейчас… сейчас…

— Сын, — снова начал отец. — Теперь, когда твой дядя…

— Прости, отец, — пробормотал волшебник почти в панике. — Я не… не… я спешу… мне надо… да, я давно обещал Ниварду, что помогу ему… ты же знаешь… я писал… ах, нет… это такой человек… мне надо… да, отец, прости. Матушка, был рад повидаться… то есть не рад… тётушка, мне очень жаль… конечно, оставайся тут сколько угодно, это твой дом… учитель… моё почтение…

Последние слова он выпаливал уже на бегу. Ещё немного, и отец запер бы его в этом тухлом сарае, владениях Южного моста!

Никаких чудовищ во владениях командора Экельварда не было: за такой малый срок слепить их не мог бы даже настолько свихнувшийся на созидании маг, каким был Нивард. Зато Нивард с детства обожал иллюзии и мог за считанные мгновение воссоздать увиденный им во сне кошмар, чтобы товарищи тоже порадовались. Рейнеке никогда не забудет огромную оскаленную пасть, полную мерцающих клыков, горящие злобой глаза и запах гнили, исходящий от приснившейся приятелю твари. В ту ночь Ниварда чуть не убили и только вмешательство учителя спасло талантливого мальчишку.

Рейнеке шагнул с дороги на луг, куда не смели пустить скотину даже самые бесстрашные керлы, походя отмахнулся от омерзительной помеси червя и жабы, прошёл сквозь носатого уродца со стрекозинными крыльями и оттолкнул длинноногую неуклюжую ящерицу.

— Эй! — прокричал он. — Нивард! Так-то ты встречаешь гостей!

— Меня здесь нет! — донеслось издалека, со стороны замка. — Проходи мимо, кто бы ты ни был!

— Ты дурак! — заорал волшебник. — Это я, Рейнеке!

— Сам дурак! — обиженно ответил приятель. — Иди сюда, если не боишься.

Вместо ответа Рейнеке пустил в сторону замка заклятье, когда-то придуманное его учителем на основе наложенного на ученика проклятия. Тот, кто попадал под действие этого заклятия, на небольшой срок лишался удачи. Обычно жертва спотыкалась и падала, иногда что-то роняла или ломала. Однако в ответ ничего не послышалось. Неужели с исчезновением проклятья заклинание учителя тоже утратило силу?

— Сам дурак, — обиженно повторил Нивард, когда приятели, наконец, встретились. — Не видел, я тебе взгляд отводил!

— Не видел, — признался Рейнеке. Ну да, Нивард болван, но не настолько, чтобы орать «меня здесь нет». Мог бы и сам догадаться. — Над чем работаешь?

Приятель оживился.

— Ты в самом деле хочешь посмотреть? — на всякий случай спросил он.

Рейнеке решительно кивнул. Нивард всегда начинал по пять-десять проектов, но никогда не доводил до конца ни одного из них. Однако у него были интересные идеи.

— Смотри и завидуй! — объявил приятель и потащил Рейнеке в сторону замка. Владения командора Экельварда были намного богаче Южного моста, и за настоящими каменными стенами в два человеческих роста высотой стоял… ну, пусть не дворец, но полноценный дом. Это не считая смотровой башни и обычных в таких случаях служб. Службы, впрочем, пустовали все до единой: здесь давно никто не жил. Дом стоял пустой, с заколоченными окнами, а какие-то признаки обитаемого жилья были только у кривого шалаша у задней двери. Видно, командор не согласился пустить непутёвого ученика даже в курятник.

— Завидное обиталище, — усмехнулся Рейнеке.

— Балда! Сюда смотри!

Возле шалаша валялся развязанный мешок с картошкой.

— Жрать хочешь? — уточнил изобретатель.

— Я с похорон, — вместо ответа сообщил Рейнеке. Родственникам покойника в день похорон есть возбранялось, так что ко владениям командора маг нагулял себе неплохой аппетит.

— Тогда заткнись, — предложил Нивард и принялся колдовать.

Он пользовался уже созданным заклинанием, а потому не нуждался в том, чтобы чертить знаки и призывать откуда-то магию, просто свёл руки, а, когда развёл их, между ладонями мерцало полупрозрачное облачко.

— Выбери картофелину, — приказал Нивард. Рейнеке хмыкнул и вытащил самую крупную. — Болван! Выбери среднюю картофелину. Обычную.

— От болвана слышу, — буркнул Рейнеке, но повиновался.

— Кинь в матрицу, — потребовал изобретатель. Облачко поймало картофелину и заискрилось, а после искорки, словно дождь, «пролились» на мешок. — Десятка нам хватит…

Осыпаемый искрами мешок зашевелился, словно в нём кто-то рылся, а после картофелины одна за другой стали выпрыгивать из мешка в облако. Одна, другая, третья… десятая. Все они были примерно того же размера и формы, что и самая первая.

— Теперь молчи! — приказал Нивард и сделал странное движение руками, как будто перетряхивал свою «матрицу». Из облачка в разные стороны полетели клочья картофеля. Рейнеке поспешно отскочил, а Нивард так и стоял, пока это продолжалось. Судя по его искажённому лицу, держать матрицу во время чистки было непросто.

— Теперь смотри! — гордо потребовал изобретатель, подбрасывая облачко вверх и подставляя сомкнутые ладони. «Матрица» исчезла и в руки Ниварда высыпался десяток идеально ровных белых шаров. Рейнеке не сразу понял, что так выглядит магически отчищенная картошка.

— Ты потерял больше половины, — прокомментировал он результат.

— Балда! — обиделся изобретатель. — Я сохранил кучу времени!

— А почему они шарообразные? — полюбопытствовал Рейнеке. — Не проще ли были сделать их элипсоидными? Так ты бы снизил потери.

— Не проще! — рассердился Нивард. Он развёл ладони и шары исчезли, осталась только одна, нечищенная, картофелина.

— Опять иллюзии, — разочаровано протянул Рейнеке. — Поздравляю, тебе удалось меня разыграть.

— Это не иллюзии, а прототип, — надулся изобретатель. — Вот доведу до ума и сделаю всё как надо.

— Ну-ну, — хмыкнул Рейнеке. — А жрать мы что будем?

— Как что? — изумился Нивард. — Запечём картошку, костёр-то готов. Пиво у меня есть.

— Ты ко мне надолго? — спросил Нивард, когда они уже доели картошку и мирно сидели у догоревшего костра. Пиво у него было паршивое. Наверняка керлы принесли какое попало, а Нивард не привык обращать внимание на то, что приходится есть и пить.