Гости какое-то время молчали. Большинство представляло, сколько стоит подобное здание. Все знали, что их радушный хозяин очень богатый человек. Но настолько… Через несколько мгновений Епишев придвинулся вплотную к хозяину и с чувством произнес:

— Это грандиозно, Константин Алексеевич, я гарантирую этому проекту самую горячую поддержку президента.

Хозяин с благодарностью кивнул и поднял руки, требуя внимания:

— Прошу прощения, но это еще не все. — Он дожидался, пока утихнет возбужденный говор. — Этот центр будет открыт ровно через полтора года, и на его коврах пройдет первый, и полноценный, с участием национальных команд не менее ста стран, чемпионат мира по боевому единоборству «Собор Перуна»!

Глаза Епишева сверкнули, а Яворский первый хлопнул в ладоши. Через мгновение все разразились аплодисментами. Каждый лихорадочно прикидывал, как можно использовать идею хозяина дома. Епишев первым ухватил свой кусок. В свете пунктика президента о национальной идее он, беря эту идею под покровительство, получал такой культурно-спортивный проект, переплюнуть который ни один из близких «к телу» уже не сможет. На все время реализации этого проекта он становился непотопляемым при любых перетрясках в высших эшелонах власти. Яворский, Закрайский — все видели блестящие перспективы, но аплодисменты хозяину раздались не только из-за этого. Когда гости после небольшого обсуждения и традиционного фуршета покидали зал, Закрайский, уже играя роль «скептика проникшегося», ткнул Яворского локтем в бок:

— Константин Алексеевич-то каков, миллиончиков двести, а то и триста «зелененьких»… нате вам, с барского плеча…

Яворский брезгливо отстранился, а шедший рядом с ним рыхловатый, вальяжный мужчина в дорогих швейцарских очках хмыкнул:

— Да-а… о-орел… блестяще, но он вернет их себе с лихвой. Сегодня он получил карт-бланш даже на кражу со взломом. До тех пор, пока он не закончит проект, а вероятнее всего и много дольше, все фискальные органы будут сидеть на коротком поводке. — Мужчина приподнял одну бровь. — Черт возьми, какая блестящая голова. Сегодня он оторвал у меня кусок стоимостью почти три миллиарда долларов.

— Это как это? — опешил Закрайский.

— Завтра состоится залоговый аукцион по компании «Севморнефтегаз». В свете сегодняшней бурной реакции Епишева я уже не сомневаюсь в его результате. Что ж, мне повезло, что я уже знаю об этом. Посмотрим, кто завтра все-таки попадет под этот паровоз.

Наконец все гости удалились. «Акула» повернулся и восторженно посмотрел на хозяина. Они сидели в маленькой мониторной и прекрасно слышали все разговоры, переключая селективные микрофоны с одной группки на другую.

— Я понял, что вы имели в виду, когда говорили, что у нас большое преимущество перед нашими партнерами.

Хозяин тихо рассмеялся:

— И что же?

«Акула» улыбнулся в ответ и довольно произнес:

— Естественно, ваш проект.

— Нет, ты не прав. — Хозяин поднялся и, не обращая внимания на удивленный вид собеседника, подошел к двери. Взявшись за ручку, он остановился и произнес сухим, спокойным голосом: — Наше главное преимущество в том, что мы знаем, что настоящий Собор существует. Поэтому у нас есть шанс вовремя убраться с дороги, когда им не понравится то, что мы делаем.

Иван поднатужился и с хеканьем поднял бревно на вытянутые руки. Толстый золотистый ствол повело.

— Держать, песий сын, — рявкнул Иван.

Конрад, пыхтя, выровнялся. Пот заливал глаза, мышцы трещали. Дед Изя торопливо шуровал ломом.

— Опускай!

Бревно с легким звоном опустилось в приготовленный выруб. Иван с трудом разогнул пальцы и на дрожащих ногах опустился на колоду. Рядом, шумно дыша, рухнул Конрад. Дед Изя неодобрительно смотрел на них:

— Ну что, охальники, чуть не приложило?

Иван расслабленно махнул дрожащей рукой:

— Ох, дед, твоя правда.

Дед Изя, неодобрительно покачивая головой, ушел в сторожку. Они еще посидели, отдыхая, потом Конрад ткнул Ивана кулаком в бок и поднялся:

— Пошли, скоро отроки вечерять придут, а у нас еще ужин не согрет.

— Вот иди и грей, — проворчал Иван, но все-таки встал и побрел к длинному дощатому столу.

Отойдя шагов на сорок от стены, он оглянулся и, прикрыв глаза ладонью от низкого вечернего солнца, посмотрел на сруб. Тот высверкивал свежезачищенными стволами, сияя под солнечными лучами как золотой. Знатная получится дружинная изба.

Иван полез на полку за мисками. Старая сторожка деда Изи уже была мала для толпы обучаемых. Иван хмыкнул. Три года прошло, а уж, почитай, сотня отроков наберется. Вернее, отроков меньше. Пятеро первых — уже воины. Он расставил миски, разлил отвар по кружкам и нарезал хлеб. Кончив накрывать на стол, он сел на лавку и вытянул ноги. Закончился их последний день. Завтра на рассвете они с Конрадом отправятся в обратный путь. Иван улыбнулся, представив, как удивились бы пограничники и таможня, если бы им случилось столкнуться с Конрадом. Респектабельный, молодой биолог… без документов… посреди России… собирается босиком топать в родной Кёльн…

Гулко ухнул филин. Из-за знакомой разлапистой ели беззвучно начали появляться отроки. Конрад, поглядев на их уставшие, но сосредоточенные лица, принялся наваливать в миски наваристую гречневую кашку.

Вечером они сидели вместе с Сычом и молчали, глядя на темнеющий восток. В обычной пелене туч, всегда тянущейся над Сычом, сегодня были изрядные прогалины, поэтому солнце постаралось воспользоваться моментом и поработать над их боками, выкрасив их напоследок в золотисто-красные тона. Вдруг Сыч кивнул какой-то своей мысли и резко поднялся. Конрада и Ивана будто подкинуло. Через мгновение они уже, пригибаясь, проскочили под еловой веткой и оказались в полосе тумана, за которой начиналась дорога к святилищу. Все трое шли молча. Кто знает, что заставило Сыча в ночь перед уходом опять провести их к святилищу. Иван наезжал к деду Изе денька на два-три почти каждый месяц, Конрад тоже заглядывал частенько. Но с того момента, как они ушли после посвящения, ни один из них ни разу не был в святилище. Иван как-то пытался пройти лесным ходом, даже успел увидеть туман впереди, но тропа упрямо сворачивала в сторону, и опять вокруг был обычный лес. Не всякому, даже из посвященных, дано приблизиться к святилищу. Это место волхвов и старейшин. Наконец впереди возникли бревенчатые ворота. Они подошли, и ворота распахнулись. Идол Перуна сумрачно взирал на вошедших. Трое ступили к подножию идола, окруженному кольцом кострищ. Конрад хмуро окинул взглядом кострища. Он так и не смог понять, почему дубовый идол выдерживает жар кольца костров. Сыч шагнул в круг кострищ. Конрад и Иван замерли, не переходя кольцо выжженной земли.

— Воины…

Сыч посмотрел на них долгим взглядом, и каждый ощутил ожидание схватки, боль, кровь и стену ненависти и страха, готовую обрушиться на них. Сыч внимательно наблюдал за воинами, примечая, как еле заметно раздулись ноздри, губы сжались в нитку, напряглись мышцы. Оба мгновенно привели себя в боевое состояние. Но тот, кто не обладал способностями Сыча, вряд ли увидел бы, как это произошло.