Одну проблему мы решили, пора заняться другой — поисками моего автомобиля. Какой гад, интересно, наложил на него лапу?

Давай рассуждать.

Сам Панин заниматься этим не будет, босс есть босс.

Алеша сейчас в больнице, но вчера у него было задание — проникнуть вместе с голубоглазым парнем в квартиру Галины. Их обоих вычеркиваем.

Сиротин-Аполлон лечит рану на лбу, ему не до поездок на моем «Фольксвагене».

Небритый парень, по кличке Щетинистый, налетел мордой на утюг, он теперь также не в счет.

Продажный мент Шубин получил удар электротоком, приходит в себя в больнице.

Гуркин, Еськов и Козлов вчера были в особняке Олега Петровича. Затем отдыхали в гараже.

Остается Мелконян.

Вот ему-то мы и нанесем визит. Его адрес я видела в техническом паспорте, когда приходила в милицию подавать непонадобившееся заявление. Как чувствовала, что он мне пригодится.

* * *

Сергей Саркисович жил в частном доме по улице Самарской. Обычном деревянном и неказистом, как многие частные дома Тарасова. Забор деревянный, некрашеный, одна доска надломана, будто в нее въехали на машине, но вовремя остановились. Калитка, обитая кровельной жестью, покрашена в желтый цвет. Сразу за забором — гараж. Кирпичный, построенный недавно, с металлическими воротами, выкрашенными суриком. На воротах сразу два замка: один снизу, другой сверху. Однако как рьяно подручный Панина заботится о сохранности своего имущества! Интересно, что там у него в гараже? Не мой ли «Фoльксваген» там прячется?

Я открыла калитку и проскользнула во двор. Поднялась на дощатое крылечко из трех ступенек, вытертых до белизны, и постучалась в дверь, обитую гладким дерматином коричневого цвета.

Дверь открылась не сразу, пришлось постучать еще раз.

— Здравствуйте, Сергей Саркисович… — зловещим полушепотом произнесла я.

Мелконян, представший передо мной в белой майке и спортивных штанах, что-то старательно пережевывал передними зубами, но, когда увидел меня, чуть не подавился. Он хотел было ретироваться, но не успел. Я схватила его за майку, которая угрожающе затрещала, растянувшись чуть ли не до бесконечности. Еще немного, и половина майки останется у меня в руках, а другая свалится со спины Сергея Саркисовича.

Парень пожалел свою одежду и перестал вырываться. Я вытащила его наружу и крепко ухватила за левую руку.

— Будешь ерепениться — сломаю к чертовой матери кисть.

Однако Мелконян уже справился с первоначальным испугом.

— Чего тебе надо? — крикнул он мне в лицо.

— Я от Олега Петровича, — ехидно сообщила я. — Он велел вернуть мою машину.

— Минуточку, я позвоню и проверю.

Парень мечтал о том, чтобы улизнуть от меня, но я крепко держала его руку.

— Мою машину, быстро! Она в гараже?

— Забирай ее и катись отсюда!

— Согласна. Только как забирать?

— Сейчас принесу ключ от гаража.

И снова он хотел юркнуть в дом, не пригласив меня. Дернулся было, но я решительно пресекла его попытку.

— Не дури, мы войдем вместе.

— Ладно, уговорила.

Чего это он так рвется в дом? Стремится помочь мне? Даже подозрительно — уж очень быстро мы договорились.

Разгадка ждала меня сразу, как только мы зашли внутрь дома.

В руках Мелконяна, откуда ни возьмись, появилась милицейская дубинка. Видимо, он специально прятал ее при входе, чтобы сначала усыпить бдительность человека, а потом врезать ему по башке.

Удара дубинкой я никак не ожидала. И он пришелся бы точно по моей голове, если бы я вовремя не заметила попытку Сергея Саркисовича вырубить меня и не дернулась резко в сторону. А то заработала бы шишку на лбу.

Дубинка врезалась в настенное зеркало, висевшее над затрапезным рукомойником. Оно тут же разлетелось на куски, которые попадали в металлическую эмалированную раковину.

Я попыталась достать своего противника, ухватившись за какую-нибудь часть его тела, и швырнуть на пол, но не успела. Парень отпрыгнул в сторону, и я промахнулась.

Мы начали кружить по комнате, которая одновременно была столовой, потому что посередине стоял стол, покрытый цветастой клеенкой. На столе были выстроены в ряд хлебница с нарезанными кусочками черного хлеба, металлическая эмалированная миска с салатом из помидоров, массивная стеклянная солонка с запасом соли на несколько лет сразу и начатая бутылка подсолнечного масла «Злато».

Следующий удар дубинкой пришелся по миске с помидорами. Он, естественно, предназначался для меня, но я опять же уклонилась. Очень интересно, знаете ли, играть в игру под названием «Не промахнись». Пока что выигрывала я.

Желтая миска, как испугавшийся кролик, подскочила на столе, свалилась на пол, а помидоры со скоростью бронебойных снарядов разлетелись по комнате. Массивный розово-красный кусок влетел прямо в глаз Мелконяну. Тот запустил под бровь палец, чтобы прочистить его, а я спокойно подошла и отобрала у парня дубинку.

— Не балуй больше.

Сергей Саркисович замахнулся было на меня смуглым кулаком, но я залепила ему увесистую пощечину, от которой он слегка опешил.

— Ты что делаешь! — закричал он.

— Быстро бери ключи от гаража и открывай ворота, пока я не разозлилась окончательно. Бегом!!!

— Я не могу глаз открыть, — взмолился Мелконян, — щиплет!

— Сам виноват. Зачем хулиганил? — с отеческой строгостью пожурила его я. — У тебя есть рукомойник, пойди и промой глаза.

Я стояла рядом, чтобы Сергей Саркисович не выкинул еще чего-нибудь нехорошего. Его нытье могло оказаться очередной уловкой, и я должна была ее разгадать вовремя.

Но все было нормально, блажь прошла. Промыв как следует оба глаза, Мелконян подобрал с трельяжа две связки ключей и кивнул мне:

— Пошли.

— Дай-ка ключи от моей машины мне в руки, — сказала я.

Парень протянул брелок с ключами.

— Они?

— Вне всякого сомнения. А теперь иди первым, — произнесла я.

Тот послушно направился к двери.

Выйдя во двор, мы приблизились к гаражу. Мелконян долго отпирал замки — сначала нижний, потом верхний. Специально, что ли, тянул время?

— Побыстрее нельзя? — потребовала я.

— Стараюсь, — был ответ.

Замки снаружи оказались только первым этапом на пути открывания гаража. Изнутри ворота закрывались еще на специальные крючки, которые к тому же нужно откручивать. Но для этого необходимо было сначала открыть дверь и проникнуть внутрь. Ну и возня!

— Если ты что-то замышляешь, — произнесла я, — то лучше забудь об этом. В гневе я страшна.