Надо сосредоточиться на кроссворде и тогда, возможно, она забудет о…

Софи уронила ручку, когда ее взгляд упал на длинные ноги, обтянутые джинсами, и коричневые сапоги. Она вскинула голову — перед ней стоял Марк в белоснежной рубашке, отчего казался еще более загорелым. Он выглядел в миллион раз неотразимее любого киногероя, и сердце у нее готово было выпрыгнуть из груди.

— Ты успел, — произнесла она, пытаясь улыбнуться.

Марк поставил на пол ее чемодан, а она вцепилась в свою дамскую сумочку.

— Мне нужен паспорт, — пролепетала она и стала лихорадочно рыться в вещах. — Чтобы зарегистрироваться на рейс.

Софи хотела было встать, но ноги не слушались. Марк мгновенно подхватил ее под локоть.

— Софи, это сумасшествие. Ты не выдержишь такого долгого перелета.

Она выпрямилась, изобразила улыбку и ощутила, как ее пронзило током от прикосновения его руки.

— Марк, со мной все в порядке. А в Сиднее у меня будет еще два на то, чтобы восстановить силы.

Он схватил ее за другой локоть и развернул лицом к себе. Его глаза сверкали, и ей сделалось страшно.

Почти не разжимая губ, он произнес:

— Скажи честно — это то, чего ты хочешь?

— Конечно, я этого хочу! — воскликнула она.

Она не может позволить себе сомневаться в собственных словах. Ни на долю секунды.

— Если у тебя есть хоть капля сомнения, то скажи сейчас, Софи!

Она помахала у него перед носом паспортом.

— У меня нет причин оставаться. И ты это знаешь. Ты можешь теперь жить так, как захочешь.

— Глупости. — Он не отпускал ее.

Она не могла ни говорить, ни дышать, перед глазами стоял туман.

— Софи, ты можешь, глядя мне в лицо сказать, что уезжаешь без всяких сожалений?

Она часто-часто заморгала, чтобы не расплакаться.

Марк застыл с окаменевшим лицом, глядя на нее сверху вниз.

— Неужели ты могла хоть на секунду вообразить, что я вот так просто откажусь от тебя? — тихо спросил он.

— Но… ведь ребенка больше нет.

— Я знаю, и мне очень больно. — Руки Марка скользнули вниз по ее рукам и задержались на запястьях. — Софи, ты даже не представляешь, как мне больно, что мы потеряли ребенка.

Софи больше не могла сдерживаться, и слезинки задрожали у нее на кончиках ресниц.

Марк легонько потряс ее за руки.

— Ты разве не понимаешь, что теперь, после потери ребенка, мы остались с тобой вдвоем? Теперь важно лишь то, как мы относимся друг к другу. И я говорю тебе, что не могу позволить, чтобы ты села на этот проклятый самолет. Потому что тогда я больше тебя не увижу. А я… я не вынесу этого.

Она стояла и смотрела на Марка. И видела, как он волнуется, видела по его глазам, что он говорит правду.

— Софи, я готов на все. Скажи, что еще я должен сделать, чтобы удержать тебя? — Он отпустил ее руки и улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой. — Для меня нет ничего невозможного.

Она с трудом могла поверить собственным ушам. Каждое слово Марка было подобно целебному бальзаму для ее изболевшегося сердца.

— Я люблю тебя, — произнес он. — Что еще мне сказать, чтобы убедить тебя остаться?

— О, Марк. — Она улыбнулась сквозь слезы, сделала шаг к нему и коснулась его руки. — Больше ничего не нужно.

— Софи, я сказал то, что чувствую. Я люблю тебя. Знаю — эти слова уже говорил один человек, а затем предал тебя и оскорбил. Но я клянусь тебе, дорогая, что действительно люблю тебя. И всегда буду любить. Ты мне веришь?

— Да, Марк. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, но я верю.

— Софи, я очень сильно тебя люблю. И не могу тебя отпустить.

Софи прижала ладонь Марка к своей щеке. Как замечательно ощущать его крепкую руку! Руку защитника.

— Я знаю, что прошу слишком многого, приглашая тебя жить в «Кулаба Уотерс», — продолжил он.

— К аутбэку надо привыкнуть, но я уже начала привыкать. И я не очень уверена, что хочу жить в Лондоне. Когда я думаю о возвращении туда, то почему-то чувствую себя несчастной.

Не обращая внимания на толпы пассажиров, Марк обнял ее и с нежностью поцеловал.

— С тех пор, как ты приехала, я все сильнее в тебя влюблялся, — прошептал он. — Каждое утро, каждую ночь и каждый день. Я раньше не верил, что возможно так мучительно, безнадежно влюбиться всего за две недели.

— А я верю. — Софи коснулась пальцами его губ. — Со мной произошло то же самое.

Лицо Марка озарилось радостным светом.

— Софи, если ты останешься, я обещаю сделать тебя счастливой. — Он заключил в ладони ее лицо.

Как сладок этот медленный и крепкий поцелуй!

— Я тоже тебя люблю, — прошептала Софи. — Поедем домой. — И подхватила Марка под руку.

Они были уже в машине, когда вспомнили про чемодан Софи, который так и остался стоять в зале ожидания. Смеясь, они побежали обратно.

— Забыл сказать, — произнес Марк, ставя чемодан на заднее сиденье «рейнджровера». — Вчера вечером звонила твоя мама.

— Да? Что она сказала?

— Она беспокоится о своей маленькой дочурке. Чувствует, что произошло что-то плохое.

— Господи. — Так непривычно, что мама о ней беспокоится! Софи стало тепло на душе.

— Я рассказал ей, что случилось. Она ужасно расстроилась. Потом мы долго разговаривали, и я пригласил ее приехать к нам погостить.

Софи от неожиданности приоткрыла рот.

— Мама не сможет прилететь. Она всегда очень занята.

Марк покачал головой.

— Она прилетит. Твоя мама сказала, что певица второго состава с радостью воспользуется возможностью спеть ее партии.

Это просто невероятно. Мама захотела совершить такой долгий путь, только чтобы повидаться с ней? И еще одна вещь ее удивила.

— Но как ты мог ее пригласить, когда ты даже не знал, останусь я или нет?

— Видишь ли… — Марк смущенно улыбнулся. — Я почему-то был уверен, что ты останешься.

— Ой, Марк!

— Она будет здесь через два дня, и я подумал, что было бы здорово, если бы она помогла устроить нашу свадьбу.

Софи радостно вскрикнула и обхватила Марка за шею. По щекам у нее заструились слезы радости.

— Я никогда не получала такого чудесного подарка.

Ответом был крепкий поцелуй.

Когда они сели в «рейнджровер» и Софи прикрепила ремень безопасности, она вспомнила еще одну важную деталь.

— Доктор сказал, что через месяц или два мы можем снова попробовать зачать ребенка.