Естественно, первыми оценили ее, с позволения сказать, «бальное» платье. Судя по их ироничным взглядам, Ксана поняла, что желаемого эффекта она добилась. Но ее внутреннее женское эго не могло смириться с такой несправедливой дискриминацией, и Ксане стоило большого труда удержать свои нервы на привязи.

И тем не менее, некоторая часть мужского общества, собравшегося на презентацию, посматривала в ее сторону весьма благосклонно, если не сказать больше. Великолепная фигура, красивые ноги и легкая, воздушная походка девушки могли вскружить голову не одному из присутствующих здесь толстосумов, особенно тем, кому уже перевалило за сорок. Стоило ей лишь захотеть пойти на контакт и затеять флирт.

А вот этого-то как раз и не следовало делать. В этом шумном балагане она была блесной, предназначенной для более ценной рыбы. Однако, — увы и ах! — господин Колодин где-то задерживался. Как ни искала Ксана глазами своего будущего «клиента», найти не могла.

«Вот гад, этот банкир! — бесилась Ксана, внешне оставаясь совершенно спокойной и бесстрастной. — Неужто пролет?! Неужели он сегодня не появится? Стоило мне огород городить… Фил, сволочь, специально подсунул мне такое дельце, чтобы я пролетела как жесть над Парижем! Зуб даю. Это чтобы я не строила из себя козырного спеца. Он давно намеревался меня проучить, я это нутром чувствовала. Злопамятная скотина…»

После недолгой официальной части началось действо, которое условно можно было назвать «концертом самодеятельности». Все происходило как в советские времена, только артисты были почти голыми, а благодарная публика в это время чавкала и отрыгивала пузырьки углекислого газа, попадавшего вместе с шампанским в необъятные и ненасытные желудки. Здесь почти все были свои, друг друга хорошо знали, а потому никто не жеманничал и не выпендривался, чтобы показать свою благовоспитанность.

— Ты кто? — вдруг раздался над ухом пьяный мужской голос.

Ксана неторопливо обернулась. Сзади стоял довольно симпатичный мужчина лет сорока пяти и смотрел на нее, глупо хлопая длинными, почти женскими, ресницами.

— Я тебя… не знаю, — сказал он, старательно выговаривая слова слегка заплетающимся языком. — Давай познакомимся. Олег.

— Ду-у-ся… — пропела Ксана и нагло ухмыльнулась.

— Дуся… Дуня… А что, классное имя. Дуся, давай выпьем на брудершафт. Только не здесь… — Мужчина понизил голос до таинственного шепота. — Пойдем, поднимемся на второй этаж. Там есть такие классные места… я покажу. Ты подожди меня чуток, я принесу пузырь шампанского…

— Заходи, напомнил еж ежу. Я тебе иголки покажу, — ответила Ксана чьими-то стихами. — Не могу, уж извините. Мне нельзя.

— Почему нельзя? — тупо удивился мужчина.

— Мама не разрешает. Я еще маленькая. И мне негоже с чужими дядьками шляться где ни попадя.

— Вот те раз… — Мужчина в изумлении вытаращил глаза. — Ну ты, блин… ваще… — Он пошатнулся и схватился рукой за стену. — Ладно, спасибо, что не отказала. Пока. Я сваливаю…

Он медленно развернулся и взял курс на официанта с полным подносом разнообразных напитков.

Удивительно, но Ксана смотрела ему вслед с каким-то странным чувством. Мужчина ей понравился, в этом она честно призналась самой себе. Ксана вдруг вспомнила, что она все же девушка, и что ей уже давно никто из приличных мужиков не оказывал такие знаки внимания; Ксана просто этого не допускала. У нее была цель, и она шла к ней, замкнув душу и сердце на замок.

Однако здесь, в этом шикарном зале, среди беспечной и хмельной публики, ее добровольные оковы на какое-то мгновение упали к ногам, и Ксане отчаянно захотелось примкнуть к общему веселью… и даже выпить на брудершафт с этим симпатягой, который вполне мог оказаться нормальным в общении человеком, несмотря на его костюм, который стоил не менее пяти тысяч американской «зеленью», и очень дорогие швейцарские часы.

И тут в ее голове неожиданно прозвенел долгожданный звонок. Тревога! Есть! В зале появился Колодин.

От неожиданности Ксана так разволновалась, что у нее ноги задрожали. Она машинально взяла со стойки бокал с шампанским и пригубила, стараясь наблюдать за банкиром краем глаза. Уж кто-кто, а Ксана точно знала, что большинство людей болезненно реагируют на чужой пристальный взгляд. Поэтому всегда вела наблюдение за своими «клиентами», что называется, вполглаза.

Колодин мрачно поздоровался с приятелями, подошел к бару и начал методично вливать в себя рюмку за рюмкой. Что он пил, Ксана не могла точно определить, но, похоже, виски, если судить по цвету жидкости, или коньяк.

Если бы не плешь на его круглой, словно бильярдный шар, голове, банкир мог бы Ксане понравиться. Но она терпеть не могла лысых и плешивых. Они в ее воображении казались как бы не совсем мужчинами.

Конечно же, это было не так, но все равно она ничего с собой поделать не могла. Возможно, такая предубежденность возникла у Ксаны из-за Фила, который тоже был плешив и имел отвратительный характер и повадки шакала, питающегося падалью.

И тем не менее нужно было работать. Ксана вся превратилась в единый обнаженный нерв. Неужели все ее старания пропадут впустую? Неужели Колодин не обратит на нее никакого внимание? А судя по его мизантропическому настроению, сегодня ему было не до веселья.

Впрочем, если проанализировать предыдущие наблюдения Ксаны, он и раньше был малоконтактным человеком. Похоже, об этом знали практически все присутствующие на презентации, поэтому оставили банкира в покое, даже не пытаясь завести с ним беседу.

Так продолжалось довольно долго. Ксана уже совсем потеряла терпение и уже намеревалась продефилировать мимо банкира, чтобы попасться ему на глаза хоть таким образом, но тут доза спиртного, которую Колодин принял внутрь, все-таки подействовала на него расслабляюще, и он начал осматриваться.

Нужно отдать ему должное — несмотря на некоторую заторможенность, глаз его был востер. И Ксану Колодин заметил сразу же. По тому, как он весь напрягся, девушка поняла, что ее стрела попала в цель. Но как глубоко она засела? Это был вопрос…

Ксана продолжала изображать из себя скромницу. «Артисты» уже прекратили свои сексуальные конвульсии, свет немного притушили, и начались танцы.

Оркестр, нужно отметить, был великолепным. Похоже, в нем подрабатывали музыканты из филармонии, потому что мелодии и ритмы они играли и впрямь отличные и вполне профессионально; музыка в их исполнении совсем не напоминала тот бездарный шум, который стоит над молодежными танцплощадками.

Какой-то толстомясый господин подошел пригласить Ксану на танец, но она отказала ему, вызвав у него искреннее изумление. Но он оказался воспитанным человеком и не стал грубить, как это можно было ожидать, а быстро ретировался.

Ксана заметила, что этот отказ понравился Колодину, потому что с этого момента он не отводил от нее взгляда. Постепенно в его голове начали происходить какие-то революционные изменения, потому что он неожиданно подтянулся, перестал пить, и лишь задумчиво жевал лимонную дольку.