А также подкатил поближе фальконеты. И начал долбить «со всех стволов», стараясь как можно сильнее потрепать защитников.

Ближе к вечеру, имитировав еще с дюжину штурмов, он решился поставить окончательную точку в этом сражении. Южной стены практически не существовало. Бомбарда ее в значительной степени обрушила. Во всяком в центре и на востоке.

Защитники же, изможденные этим обстрелом и нервозными демонстрациями штурмов, едва не валились с ног. Своим-то Даниил давал отдыхать. И даже накормил горячим обедом. Да и потери у гарнизона Нарвы были очень существенные. Бомбарда и фальконеты давали о себе знать, уверенно перестреливая ту артиллерию, что была в городе.

И вот — в районе семи вечера — начался новый штурм.

В этот раз вперед пошли аркебузиры. И, выйдя на дистанцию действительного огня, начали обстрел. А все оставшиеся пикинеры, сведенные в штурмовую колонну, под прикрытием этого обстрела, пошли вперед. Когда же до стены пикинерам оставалось меньше десяти шагов, аркебузиры сделали последний залп, примкнули штыки, и ринулись в атаку.

Через четверть часа вся крепость, кроме башни Германа, была взята. Уставшие и немало напуганные большими потерями, бойцы пехотного полка не брали пленных. Просто били и кололи, уничтожая всех на своем пути.

Башню же вскрыли довольно лихо. Выкатили на прямую наводку фальконет. Бахнули в окованные ворота несколько раз, выбив их с петель к чертовой бабушки. А потом накидали на первый этаж сырых веток и подожгли их. Огня как такового не получилось. А вот дыма было СТОЛЬКО, что защитники башни просто выпрыгивали из окон.

Штурмовать такой донжон Даниил не имел ни малейшего желания. После полученных потерь. А умыться кровью пришлось бы в боях на лестницах с закованными в латы рыцарями да бойцами с мощными арбалетами, а то и аркебузами. Туда ведь отступил комендант крепости и его лучшие, самые преданные бойцы.

—Мда…— хмуро произнес Холмский.

Он переступил через труп какого-то человека и выглянул в окошко. Вид из башни Германа открывался довольно мрачный. Приличной части стены на юге попросту больше не было. Кое-где стена на севере красовалась пробоинами. Во дворе куча трупов, которые обдирали и выносили трофейные команды из числа нестроевых. Хорошо хоть пожаров удалось избежать.

Крепость была взята. Да. Но далеко не с такой ювелирной точностью, с какой они планировали во время совета в Москве. Да и потери, достигшие трехсот человек убитыми и ранеными — это очень серьезно. Намного больше, чем сам Даниил думал. Хотя за тем столом он был наибольшим скептиком.

А ведь теперь этот город нужно было как-то защищать…

[1] После провозглашения Иоанна Василевском в 1477 году Псков добровольно вошел в состав королевства Русь, чем выторговал себе особое положение, оказавшись вне королевского домена.

[2] Стенки мощных орудий должны выдерживать большое давление при усиленном заряде. А мастера Иоанна смогли более-менее разобраться только с относительно легкими орудиями, дабы уменьшить количество трещин.

[3] Ставка на бомбарды была сделана из-за того, что у них была очень низкая удельная нагрузка в стволе. То есть, орудие это было малотребовательно к качеству литья и микротрещинам, образующимся при остывании металла.

1478 год, 3 мая, Москва

—Ну что, допрыгались?— мрачно произнес Иоанн, входя в гридницу.

Все присутствующие промолчали. Меж тем король продолжил:

—Война на два фронта. Твою мать! Этого нам еще не хватало.

—Мы может разобраться с Ливонией и после взяться за осман,— осторожно произнес митрополит.

—Очень своевременное предложение,— ехидно заметил король.— А как на него отреагируют мои степные вассалы? В степи уважают только силу и ничего кроме силы. И если султан покажет, что сильнее он, то они переметнутся на его сторону. А с Молдавией что за это время случится? Мы только-только начали с ней торговлю, продавая им железо и железные изделия в обмен на продовольствие. После войны же, если мы сейчас не вступимся за нее, про эту торговлю можно будет забыть. А с Тавридой как сложатся дела? А ведь Таврида — это ключ к господству на Понте. Ну и много крайне дешевой соли, в которой у нашего государства особо острая нужда.

—Ты сгущаешь краски,— произнес митрополит, крайне неуверенным тоном.

—Я? Отнюдь. Потому что, в том случае, если мы не дадим решительного отпора османам, то потеряем покой в наших центральных землях. Потеряем нижнее и среднее Поволжье. Крым. И нашего единственного союзника — Молдавию, которая без всякого сомнения окажется покорена и совершенно разорена османами.

—Я согласен с Василевсом,— произнес Патриарх Мануил, который подчеркнуто обращался к Иоанну только так.— Но хочу его слова дополнить. Он не сказал про международный престиж. Иоанн провозглашен Василевсом Римской Империи Поместным собором Константинопольского патриархата, что подтвердили Поместные соборы Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского патриархатов. Кроме того, он выкупил права на Константинополь у Рене, графа Прованса, который выступал наследником Латинской Империи Востока. И получил права у Андрея Палеолога, который был наследником Православной Империи Востока. Таким образом в руках Иоанна все возможные права на престол Константинополя. Это — прямой вызов султану. И он не может его игнорировать. И если ему не дать отпор сейчас, то всему миру станет ясно, что Иоанн — всего лишь титулярный Василевс, как и многие до него. Что не в его власти освободить Восток. Что он не Великий правитель христианского Востока, что взошел над этой землей как Сириус, в ответ на наши молитвы …

—Так может так и поступить?— спросил казначей.— Война с османами — дорогое удовольствие. Зачем она нам? К чему нам лезть в те земли? Нам что, здесь своих проблем не хватает? Не лучше ли с османами дружиться?

—Разве может дружить лев с тигром, деля молодого ягненка?— усмехнувшись спросил Мануил.

—А разве нет? Один есть свою половину, второй — свою.

—А если оба хотят всего ягненка?— спросил со смешком кто-то.

—Интересы Руси входят в противоречие с интересами османов,— спокойно начал вещать Мануил.— Они как кошка с собакой. Султан спит и видит степи под своей рукой. И толпы рабов, которые кочевники ведут на продажу. Русских рабов. А он с того греет руки станет. Это правоверных в рабство продавать нельзя, а православных и католиков можно. И это очень доходное дело для того, кто его контролирует. А Иоанн лишил его этого источника огромных доходов. И договориться им по этому вопросу не выйдет. Вы ведь не хотите, чтобы с Руси постоянно угонялись тысячи, а то и десятки тысяч рабов? Вот. Идем дальше. Персидская торговля. Это тоже огромный убыток и непримиримая точка спора. Кроме того, Иоанн стал первым христианским правителем, который начал активно и материально поддерживать Молдавию. Как это расценить? Только как вызов господству османов на Балканах. Отчего местные христиане уже ропщут, в жажде освобождения. А Молдавию Руси бросать не выгодно — сто много дешевого продовольствия, которые вам очень нужны. Куда не поверни — одни острые углы.