– Ваш пациент. Диагноз имбецильность. Лет двадцать назад. В этом самом кабинете.

– Я не понимаю…, – голос у него вдруг сел, он прокашлялся и лишь после этого смог закончить. – Я не понимаю о чём вы.

– Всё он сука понимает, – зло проговорил Семён. – Видишь как его перекосило.

– А Лизу Усачёву? Диагноз – Даун, тоже не помните?

– Нет. Но у меня было много пациентов…

– И вы со всеми так поступали?

– Как? – он побледнел.

Значит правда?! Вся история – правда! Меня затрясло. Возникло чувство, что чем-то запачкался. Чем-то липким, мерзким и отвратным. Я медленно поднялся, встал и доктор.

– Ты знаешь, – процедил я, буравя его взглядом, и борясь с желанием схватить со стола дырокол и забить им гада прямо здесь и сейчас!

– Я знаю, – осторожно заговорил он, – что когда я вас позвал, вы сидели в абсолютно пустом коридоре и громко и взволновано разговаривали с кем-то невидимым. Я знаю, что кроме меня, этому свидетелем также была моя пациентка. А ещё я знаю, что вы записались на приём ко мне. К психиатру. А значит, у вас есть какая-то проблема.

Я сжал кулаки. Вот сука. Быстро же он оправился. С каждым словом, он говорил всё уверенней и уверенней. И уже пытается выставить меня психом.

Врезать ему по холёной роже…

– Не делай этого, – вдруг сказал Семён. – Ничего не добьёшься. Доказательств нет. Тебе не поверят и упекут в психушку. Он постарается

– Вы кого-то видите? – заметив мой взгляд брошенный в угол, на Семёна, тут же спросил доктор. – Кто-то говорит с вами?

– Ты со мной говоришь, – отрезал я.

Док похоже окончательно пришёл в себя.

– Похоже, у вас галлюцинации, – уже совершенно спокойно проговорил он. – Я рекомендую госпитализацию. Поверьте, так будет лучше…

– Нет.

– У вас неприятности, возможно какая-то болезнь. Нужно провериться, сдать анализы, тесты, назначить лечения. Нельзя запускать. Понимаете?! Я могу…

– Нет у меня болезни, – выпалил я, окончательно теряя терпение. – Единственный больной здесь – это ты. И видимо уже очень давно.

– А вы?

– Как тебе с этим живётся? Мало того что они дети, так ведь ещё и… – я запнулся, подбирая толерантное слово.

– Вы бредите, – сразу влез док, – такое бывает, Если не хотите ложиться, позвольте я выпишу вам препараты. Успокоитесь, придёте снова. Поговорим, всё обсудим.

– Я к тебе только в суд приду.

Доктор вдруг растянул губы в тонкой улыбке.

– Конечно, давайте так и сделаем. Встретимся в суде, и вы меня там изобличите. Согласны?

– Пошёл ты, – я пнул кресло, и двинулся к выходу.

– Всего вам хорошего, – донеслось мне в спину. И в этой короткой и с виду безобидной фразе я отчётливо разобрал глумливые нотки.

Не помню как преодолел длинные коридор клиники, как получил в гардеробе куртку, как вышел на улицу. Перед глазами висела какая-то богровая пелена и из неё по очереди показывались то лица Сергея и Лизы, то холёная рожа доктора. Семён шёл следом, что-то говорил. Не то успокаивал, не то возмущался. Я не слушал. Шагал, не разбирая дороги сам не зная куда. Дома, деревья, заборы, кусты, машины, люди. Поменьше бы их… людей этих.

В каком-то дворе, у какого-то дерева я остановился. Мне стало дурно, обхватив ствол, я наклонился, меня вырвало.

– Антон, успокойся, – донёсся до меня участливый голос Семёна. Пелена застилавшая глаза постепенно начала спадать. Я утёр рот рукавом. Огляделся. Заприметив невдалеке заснеженную лавочку, неверным шагом поковылял к ней.

– Его надо посадить, – смахивая с сиденья снег и усаживаясь, хрипло выдавил я. – Нельзя так оставлять.

Семён сел рядом, вздохнул.

– Ты воспринимаешь всё это слишком лично.

– Он…

– Послушай. Меня, как и тебя, очень сильно возмутила эта история, и этот… ублюдок. И как ты мог заметить, я даже потерял контроль – чуть не натравил тебя на него. Я прошу прощения за это. Как твой наставник и проводник, я должен…

– Заткнись. Лучше сделай что-нибудь!

– Не могу, – покачал головой Семён.

– Почему?

– Одно из немногих правил Свободных – не вмешиваться. Можно наблюдать, изучать, собирать данные и в редких случаях, даже делиться ими (но это только с разрешения Совета или даже Общего Собрания). Но вмешиваться самим нельзя. Категорически!

– Почему?

– Это сложный морально-этический вопрос завязанный на равновесия Вселенной. Просто пойми, я не могу его покарать. Всё. Точка.

– И что же делать? – растерянно спросил я.

– Оставь его. У тебя есть проблемы поважней.

– Но он же…

– Он уже давно этим не занимается. Поверь мне. Я уже проверил. А по прошлому: доказательств нет и их не найти. Лиза умерла ещё десять лет назад. А Сергей… кто ему поверит?

– Можно попробовать найти, кто у него лечился, всех опросить. Лиза сказала, быоло ещё как минимум четверо…

– У тебя нет на это времени. Сконцентрируйся на себе.

Мимо шла какая-то бабка с авоськой. Она окинула меня осуждающим взглядом, и пробурчав себе под нос что-то на вроде “понапьются наркоманы” поковыляла дальше. Её появления и слова подействовали на меня как холодный душ. Я нервно хмыкнул.

Произошедшее в клиники начало казаться нереальным. Каким-то дурным сном, наваждением. Я припомнил своё поведение, Сергея, Лизу, её появление, их исчезновения, испуганный взгляд пациентки вышедшей от дока и его самого. Что он мне говорил, как реагировал на мои неожиданные, да что уж там, – безумные вопросы… Да побледнел, да закашлялся и что? Ничего!

“Похоже, у вас галлюцинации, ” – сказал он. А может и правда?!.

– Семён, – я встал, посмотрел на него. Он ответил мне спокойным взглядом.

– Если ты реален, знай – ты мудак. И вся ваша тусовка Свободных – тоже. А если нет… – я замялся соображая что же из этого следует… .

– Если я не реален, значит я плод твоего сознанья, и выходит, что мудак – это ты, – проговорил Семён.

Я не ответил. Развернулся и пошёл прочь.

Вечер пятницы. Несмотря на очередной мокрый снегопад и вызванные им многокилометровые пробки, в воздухе витало праздничное настроение.

Так всегда бывает в конце трудовой недели. Атмосфера всеобщей радости, большие ожидания от предстоящих выходных, предвкушение безудержного веселья. Толпы довольных, улыбающихся людей спешащих кто домой, кто сразу в ресторан. Шумные компании офисных клерков и студентов. Переполненные заведения, яркие огни, очереди в винных отделах, сбивающиеся с ног от обилия заказов доставщики пицц и ролов.