По правде говоря, боль была жуткая. Меня словно огнем прожгло.

Я опустился на колени, а Люси подбежала ко мне и обняла за плечи.

— Ох, Хэйз, какой же ты дурак. Полный кретин!

— Все в порядке: я просто дал им выиграть, как ты тогда на озере.

— Таж Хан прав — ты сумасшедший, — прошептала она сердито.

— Скажи им, что они победили, — попросил я. — И если они вытащат эту чертову стрелу, я дам им выпить из меня столько крови, сколько им захочется.

В общем, цена оказалась невелика — я выздоравливал быстро, — зато мне удалось завоевать уважение этих степных воинов и самого Таж Хана.

К вечеру вся наша монгольская компания прибыла в город — если можно так назвать две квадратные мили серых улиц и приземистых домишек, торчавших прямо посреди тундры. Назывался он Влоск и служил чем-то вроде отгрузочной станции, откуда руду доставляли дальше на запад, возможно, в Москву или Санкт-Петербург.

Люси уже раздобыла нам пропуск на воздушное грузовое судно, отправлявшееся в один из портов на Северном море.

Оттуда наш путь лежал прямиком в Англию, где базировались лидеры повстанцев. Впрочем, Люси объяснила мне, что еще несколько штабов сопротивления находились в Берлине, Мадриде, Стокгольме, Токио и Пекине. Иными словами, в городах, которые, если верить учебникам истории элитов, давно не существовали.

Похоже, людям Таж Хана не особенно нравился Влоск и вообще всякие постройки: они предпочли остаться на границе города.

С нами поехал только Таж Хан, чтобы проводить меня и Люси до машины, которой предстояло доставить нас на аэродром.

Спрыгнув на землю, я одобрительно потрепал по гриве свою лошадку. Мне стала нравиться эта смирная скотинка. Она была сильной, выносливой, преданной и давала людям все, почти ничего не требуя взамен.

Таж Хан что-то быстро сказал Люси, глядя при этом на меня.

— Он спрашивает, как твое плечо, — перевела она.

— Уже лучше. Все в порядке, — ответил я, свободно двигая рукой.

Главарь кочевников сам вытащил из меня стрелу, промыл водой и обработал тем же бальзамом, которым они лечили лошадей. Моя способность к быстрой регенерации довершила выздоровление.

Таж Хан нахмурил брови и сказал что-то еще.

— Он говорит — ему известно, что ты нарочно дал себя подстрелить, — сообщила Люси.

— Передай ему, что, при всем уважении, он ошибается. Его выстрел был таким быстрым и таким метким, что мне едва удалось спасти свою жизнь.

Как только она передала мои слова, он снова просиял улыбкой и что-то проговорил. Люси продолжала переводить:

— Он говорит, что из тебя плохой лжец, но он будет рад назвать тебя своим братом.

— Это честь для меня, — ответил я от всей души.

— Когда закончится война, ты должен приехать к нему снова, — перевела Люси. — Он одолжит тебе свою самую толстую жену, чтобы она грела тебя холодными ночами, а потом возьмет охотиться на волков.

Теперь настала моя очередь улыбаться:

— Похоже на отпуск моей мечты. Скажи ему — ни за что на свете.

Таж Хан крепко пожал мне руку, наклонился, чтобы обнять Люси, и спокойно поскакал к своим людям, ни разу не оглянувшись назад.

— Надежный человек, — заметил я. — Как и все они.

Люси печально покачала головой:

— Просто варвары, которых не терпится уничтожить элитам.

Как оказалось, большинство шахт во Влоске были роботизированы. Хотя строители города и старались придать его облику нечто теплое и человеческое: раскрасили здания в яркие цвета, развели в теплицах зелень, открыли пару кафе, — все равно он выглядел мрачным и унылым, как похороны алкоголика.

Правда, наш водитель, усатый весельчак по имени Сергей, выглядел вполне довольным: наверно, потому, что на него, как и на кочевников, не давила железная пята элитов.

Наш рейс был уже готов к отправке, поэтому мы быстро распрощались с Сергеем и поспешили вслед за роботом-помощником к громоздкой грузовой ракете, стоявшей на одной из пусковых площадок.

Тут мы выяснили, что на корабле не предусмотрено никаких удобств для пассажиров — за полным их отсутствием. Редкие путешественники обычно помещались в маленькие грузовые отсеки, где было невыносимо жарко, душно и ужасно тесно.

Нам с Люси пришлось забраться в одну из таких ячеек. Размером она напоминала двойной гроб и как раз годилась для пары человек: лежать в ней было так же неудобно, как в багажнике ее машины, если не считать того, что тут мы могли хотя бы вытянуть ноги.

Снаружи некоторое время что-то лязгало и грохотало, потом взревели двигатели, нас вдавило в пол от сильной перегрузки, и, наконец, мы оказались в полной тишине.

Люси и я лежали бок о бок, так близко, что могли коснуться друг друга.

Я не видел ее в темноте, но слышал тихое и ровное дыхание. Меня удивило, что от нее шел легкий запах духов. Наверно, она надушилась перед тем, как забраться в ракету. Неужели для меня?

— На всякий случай: если у тебя что-то на уме, не вздумай, — предупредила она через минуту.

— А я и не думал. Даже в мыслях не было.

— Неужели? Когда вчера я застала тебя в машине с той виртуальной красоткой, мне так не показалось.

Я почувствовал, что краснею.

— Я не отвечаю за то, что происходит во сне.

— Во сне! — фыркнула она. — У тебя на голове работал шлем.

— Просто пытался расслабиться. И заснул.

К моему я удивлению, она рассмеялась.

— Ты выглядел не очень расслабленным. Или сонным. Скорее, наоборот, на взводе.

Я не нашелся, что ответить, и решил перейти в атаку.

— Можно подумать, что это не ты устраивала стриптиз перед теми яйцеголовыми пилотами! Прости за шутку.

— Так было нужно ради дела, — объяснила она терпеливо, словно разговаривая с ребенком. — О, извини, я не сразу поняла, что ты пошутил.

— Значит, тебя волнует только дело? — спросил я. — Ты кто — железная дева?

В ответ она только вздохнула: то ли от моих вопросов, то ли от усталости.

— Нет, — ответила она. — Не железная и не дева. Давай-ка спать, братец.

— С удовольствием, — согласился я. — Кстати, ты неплохо пахнешь. Для человека.

— Хм, спасибо, — сказала Люси. — Свинья.

— Нет — скунс.

После того как наша ракета приземлилась — я надеялся, что в Англии, — мы продолжали лежать неподвижно, дожидаясь, когда снаружи откроют крышку и выпустят нас из отсека. Британские друзья должны были нас встретить и отвезти в Лондон — город, о котором я так много читал у Диккенса, Джейн Остин, Эмиса, Смита, Моэма и Лоджа.