– Иванова Татьяна Александровна, частный детектив, – отрекомендовалась я, а затем, оглянувшись на «Ситроен», предложила: – Любовь Михайловна, давайте сядем в мою машину и там обо всем спокойно поговорим.

Мое предложение Дроздову если не напугало, то насторожило точно. Она задумалась о чем-то своем, а затем выпалила на одном дыхании:

– Я лишь хотела вам сказать, что мой муж ни в чем не виноват. Напраслину здесь на него возводят. – Любовь Михайловна оглянулась на здание следственного комитета. – Конечно, зачем утруждаться и искать настоящего убийцу, если можно из моего мужика сделать козла отпущения! Стоит один раз оступиться, и все, дальше на тебя так и будут все навешивать! Правда, она ведь всегда на стороне тех, у кого деньги и власть. Зря я с вами этот разговор затеяла! Все равно никакого проку не будет…

Дроздова с отчаянной безнадежностью махнула рукой и побрела в сторону жилых домой.

– Любовь Михайловна, погодите! – окликнула я ее, но жена подозреваемого в убийстве Анны Плотниковой не только не остановилась, но даже ускорилась. Я догнала ее и, преградив дорогу, мягко сказала: – Я приехала сюда из Тарасова, чтобы найти настоящего убийцу. Помогите мне, да и своему супругу тоже.

Местная жительница посмотрела на меня с недоверием. Я открыто смотрела ей в глаза, а сама думала: «Что я говорю? Если ее муж действительно убийца, то показания Любы могут его окончательно потопить».

– А знаете, я вам верю, – неожиданно для меня произнесла Дроздова. – У вас нет в глазах того равнодушия, с которым нам пришлось столкнуться. Думаете, Купцова правда на месте нет? Там он, я своими глазами видела, как он вошел в здание следственного комитета. Но дежурный мне сказал, что я обозналась. Не велено, видать, меня пускать к нему.

– Любовь Михайловна, подозрения против вашего мужа наверняка возникли не на пустом месте. Я допускаю, что это недоразумение, поэтому хочу знать как можно больше деталей. На чем основаны эти подозрения? – С неба внезапно стал сыпать мелкий дождь, и я повторила свое предложение поговорить в салоне моего авто.

Не дожидаясь согласия своей собеседницы, я направилась к «Ситроену», Дроздова, чуть помедлив, последовала за мной. Стоило нам только разместиться на передних креслах, как дождь превратился в мокрый снег. Я включила двигатель, чтобы обогреть остывший салон. Любовь Михайловна расстегнула пальто из плащевой ткани и сказала:

– Пришли, обыск сделали, нашли подсвечник и статуэтки, которые еще от моей бабки остались, и увели Степана.

– То есть у вас обнаружили вещи, похищенные с дачи Плотниковой? – уточнила я.

– Да говорю же, не похищенные это вещи, а наши собственные! Даже Мальцевы, наши соседи, которые были этими самыми… понятыми, – Любовь Михайловна с трудом вспомнила нужное слово, – и то сказали, что и раньше видели у нас и канделябры, и фарфоровых зверушек, но их даже слушать не стали.

– Возможно, у вашего мужа есть алиби. Где он был во время убийства? – Я назвала дату.

– Рыбу на Волге ловил. Пока реку не вскрыли ото льда, Степан каждый день на рыбалку ходил. А что ему еще делать? Он же безработный.

– Кто-нибудь может это подтвердить? – поинтересовалась я.

– Я надеялась, что Санька Михайлов подтвердит. Но его то ли еще не допрашивали, то ли он испугался правду сказать. Правильно в народе говорят – пришла беда, полагайся на себя. Нам уже не впервой это на себе испытывать. – Любовь Михайловна достала носовой платок, вытерла слезы в уголках глаз и продолжила: – Участковый вчера мне встретился и сказал, что у Степана будто был очень серьезный мотив убить ту женщину. Он якобы мстил за нашу дочку…

Дроздова разрыдалась. Я пыталась ее успокоить, говорила какие-то банальные слова, а сама думала: «А если это правда? Если Анну действительно убил ее супруг из мести?» Мало-помалу Любовь Михайловна успокоилась.

– Татьяна, я вам сейчас кое-что расскажу. В Дубковске эту историю все знают… В общем, началось все со смерти нашей доченьки, Сашеньки. Три года назад поездом ее переехало. – Дроздова тяжело вздохнула. – Вот с тех пор беда за бедой к нам привязалась, и все от «железки» идет, будь она проклята!

– Любовь Михайловна, простите, я не хотела бередить вашу рану…

– Да чего уж там! Сама я к вам подошла, помощи хотела попросить… Потому что надеяться нам больше не на кого.

– Вы сказали, что все ваши беды идут от «железки». – Я подтолкнула Дроздову к продолжению разговора.

– Так и есть, – подтвердила она. – Вы, наверное, обратили внимание, что Дубковск разделен железной дорогой на две части?

– Да, – кивнула я.

– Так вот, мы живем в нижней части города, а школа, в которую наша Сашенька ходила, находится в верхней. Каждый день ей приходилось переходить полотно по нескольку раз – туда и обратно. Да и не только ей, почитай, половина Дубковска так делала. А ведь переход тогда не был оборудован для этого. Сколько раз люди под поезда попадали! Мы и подписи собирали, чтобы нам мостовой переход установили, только дела никому до этого не было. Так вот однажды Сашенька и ее подружка Света Краснихина, они тогда в седьмом классе учились, возвращались из школы. Надо же такому случиться – попали они на середину переезда аккурат меж двумя составами, которые неслись в разные стороны. Их в такую воронку затянуло, что девчонки на ногах устоять не могли. Сашеньку нашу швырнуло под колеса товарняка и пополам разрезало, – сдавленным голосом проговорила Дроздова, – а Светке ногу раздробило.

– Кошмар! – только и смогла сказать я.

– Не успели мы Сашеньку схоронить, а про нее и ее подружку, которая в больнице в коме лежала, стали в газетах писать, мол, сами во всем они виноваты – не стоило им переходить «железку» в неположенном месте. А где положено-то? У нас только на железнодорожном вокзале тогда был тоннель, так это на другом конце города. Мы с мужем и Клава Краснихина, мать Светы, написали письмо в газету о том, что не надо из наших девочек крайних делать, потому что они никакие не нарушители, а жертвы обстоятельств, а виновата во всем наша администрация. Она нас все завтраками кормила – будет вам переход, но в следующем году, потом снова в следующем. А был бы он оборудован по всем правилам – не случилось бы беды.

– И что же было дальше? – поинтересовалась я, начиная понимать, что повод для мести действительно был. Дроздов мог отомстить Крайнову, который в те годы был заместителем начальника Тарасовского управления РЖД. Правда, не совсем понятно, почему именно ему.

– В газете наше письмо напечатали, а после этого мужа моего, который тогда на железной дороге работал обходчиком, начальство к себе вызвало. Мы думали, нам компенсацию какую-то хотят дать, но ошиблись. Начальник стал Степана прорабатывать – почему он дочь не научил уму-разуму и зачем неправильное письмо в газету подписал? У Дубковской администрации, дескать, других забот хватает, кроме перехода через «железку». Муж мой человек горячий, послал он своего начальника, нецензурно выражаясь, да еще замахнулся на него для острастки. В итоге Степана уволили за нарушение трудовой дисциплины. С тех пор его никуда на работу не берут, да у нас окромя железной дороги и ремонтного депо работать-то мужику негде. В торговле одна молодежь…