Клэр взглянула на экран компьютера, на котором вперемешку застыли буквы и изображения разного размера.

Вот его лицо, и то же веко, полузакрывшее глаз, и та же дешевая крутка. Она не ошиблась. Ее турок-борец разыскивается по обвинению в убийстве члена французского парламента, совершенном перед входом в Версаль сегодня в половине одиннадцатого утра.

Этого просто не может быть.

Она еще раз взглянула на счет. Вот, в самом низу.

Время покупки: десять двенадцать.

Он перешел через улицу, едва не попав под машину. Она дождалась, пока он благополучно не добрался до тротуара, и еще чуть подождала для полной уверенности, что он не обернется. Смотрела, как его темная неуклюжая фигура движется вдоль улицы Аббе Грегуар, пока он не превратился в одно из многих цветовых пятен на улице. И потом взглянула на часы.

Десять двадцать девять.

Ее часы показывали двадцать девять минут одиннадцатого, и она мысленно прикинула, успеет ли завершить покупки и заскочить в аптеку за чем-нибудь гомеопатическим для Матильды до того, как привезут серебро из посольства.

Клэр вновь посмотрела на часы. Золото на циферблате поблескивает в свете экрана. Три сорок восемь. Сверила с часами в правом дальнем углу компьютера. И там три сорок восемь.

Клэр сняла трубку и набрала номер. Размеренный мужской голос ответил: …quinze heures, quarante-huit minutes, trente secondes. Она чуть подождала. Quinze heures, quarante-huit minutes, quarante secondes.

Опять посмотрела на часы. Точны до секунды.

Ее турок никак не мог добраться до Версаля за одну минуту. Разве что расправил крылья и полетел. От Парижа до Версаля пятнадцать миль на северо-восток.

Клэр приложила тонкие пальцы ко лбу. Только бы не издать никакого звука — ни вздоха, ни стона, чтобы прислуга не услышала.

Протянула руку к трубке, но не спешила набирать номер. Посидела минуту, ощущая, как давит на нее время, прошлое и настоящее. И положила трубку на рычаг. Все-таки не будет никому звонить — ни в полицию, ни Эдварду. Пока все не обдумает. Не следует поступать импульсивно. Не взвесив всех возможных последствий. Когда-то она уже совершила ошибку. И не намерена совершать еще одну.

Она оказалась в сложном положении.

Если она ошиблась — хотя пока это довольно трудно представить — и обеспечит этому человеку алиби, она окажется сообщницей убийцы. Погиб человек, его убийца избежит наказания, и повинна в этом будет она.

Если она права насчет времени и ошибка в чем-то другом — может быть, новостным каналам сообщили неверное время, по оплошности или из тактических соображений, — полиция не примет всерьез ее утверждения о его невиновности. Она не будет виновной в освобождении убийцы, но сама может попасть под подозрение. Чего ради эта женщина — не турчанка, не имеющая отношения к делу, американка ирландского происхождения, жена британского дипломата — вмешивается в расследование? Почему пытается защитить того, кого подозревают в политическом убийстве? В лучшем случае это повлечет за собой досадные неприятности для Эдварда, когда решается вопрос о его дальнейшей карьере. В худшем…

Лучше не думать.

Но в любом случае ей придется выяснить, какое отделение этим занимается, поехать туда и сделать заявление. Для этого нужно будет как минимум отменить визит к парикмахеру и бог знает что еще отменить, потому что неизвестно, сколько времени все это займет. Французские государственные служащие не особенно расторопны, а тут речь идет об убийстве высокопоставленного чиновника. Может, придется провести там не один час. И даже отменить ужин.

Невозможно.

Но если она права и ее турок невиновен…

Тогда полиция идет по ложному следу, и она одна может направить ее на верный путь, на поиски настоящего убийцы. И сыграть решающую роль в его поимке. И лишь она может избавить турка от незаслуженного преследования.

Если…

Может, они все равно будут его преследовать и поймают. Ведь был же какой-то свидетель. Говорят, раньше турок состоял в этой организации. Вряд ли полиция поверит ее словам.

Значит, придется выбирать: ее слово или слово второго свидетеля.

Вполне вероятно, в этом случае полиция начнет копаться в ее прошлом.

Этого нельзя допустить.

Нужно подождать. И продолжать подготовку к ужину.

Она опустила рукав джемпера, прикрыв часы, взяла фломастер с тонким стержнем и внесла в расходную книгу все цифры из счета Жана-Бенуа — сразу после записи о сыре и спарже.

Подсчитав сумму, тщательно просмотрела записи. Она всегда поступала так, потому что цифры всю жизнь были ее единственным слабым местом, и ей никак не удавалось с этим справиться. Вот ведь не сразу сопоставила время, когда встретила турка, со временем убийства. «Клэр не помнит наш номер телефона», — выдал маме ее секрет один из братьев еще в школьные годы, и ей тогда пришлось записать номер на ноге, чтобы за ужином, незаметно задрав под столом юбку, подсмотреть номер и доказать, что брат ошибается. Прекрасно успевая по всем остальным предметам, она с трудом продиралась сквозь математику. С возрастом научилась справляться с проблемой, но так никогда от нее и не избавилась. Прибегала к разным уловкам, чтобы запомнить номер своего мобильника, а все остальные номера записывала в память телефона: «Не переживай так. У всех есть свои недостатки; по крайней мере, ты не грызешь ногти и не играешь на скачках», — сказал ей Эдвард года два назад, когда она наткнулась на статью о математической дислексии. Но ей не хотелось, чтобы другие знали об ее слабости, и она по многу раз перепроверяла все цифры, в том числе и в расходной книге.

Обнаружив в записях ошибку, Клэр нашла в ящике стола замазку, забелила неверную цифру, подождала, пока не высохнет, и написала верную. Убедившись, что страничка подсохла, закрыла книгу и снова убрала в ящик.

Его лицо все еще глядело на нее с экрана. Она, конечно, ошибается иногда с цифрами, но время, когда встретила его, помнит совершенно точно.

Клэр в очередной раз взглянула на часы. Наверное, машина, которую она заказала для поездки в парикмахерскую, уже ждет внизу, загородив путь всем, кто ехал за ней по односторонней улице. Водители, конечно, сигналят. Возможно, к шоферу подошел один из охранников или жандарм и сделал замечание. Она перевела взгляд на телефон, но не прикоснулась к трубке. Надела колпачок на ручку и поставила ее назад в стаканчик. Отключила Интернет, и от прикосновения ее пальца к кнопке лицо турка исчезло. Поднялась. Взяла шарф со спинки стула и набросила на плечи. Времени до ужина совсем немного, и вряд ли расстроенную жену с плохо уложенными волосами сочтут подходящей половиной для будущего посла в Ирландии.

Сквозь стекло салона Клэр видела, как ее мастер, Марко, заворачивает в фольгу прядь волос сидящей в кресле дамы. Вид клиентки напомнил Клэр о работе по естественным наукам, которую выполнял Питер в начальной школе: кукла-робот с обернутой вокруг головы фольгой. Как и дама в салоне, кукла улыбалась ярко накрашенными губами.