– Это ты сделал? – я шокировано посмотрела на него. – Зачем? Что я теперь родителям скажу?

Артур скрестил руки на груди и иронично смотрел на меня из-под приподнятой брови.

– Затем что такие, как Потап, живут понятиями. Слова им до лампочки. Я сказал ему, что ты моя тёлка, чтобы он отстал от тебя. И это, – он сделал шаг ко мне и ткнул пальцев в пятно на шее. Не больно, едва прикоснулся, но меня прошибло странным разрядом через всё тело, – для него аргумент. А что ты скажешь родителям – твоё дело. Скажи, что твой Эдик-додик увлёкся.

Внутри меня вспыхнула такая обида и злость, щедро приправленные горечью, что я, совершенно не соображая, что делаю, со всей силы, на которую была только способна, толкнула обеими ладонями Артура в грудь, а потом выскочила из комнаты, пробежала через две предыдущие, мимо шокированного Пети и выбежала на улицу.

В себя я пришла уже где-то посреди тёмной улицы. Запыхавшаяся, босиком, под дождём.

Одна.

Глава 16

Я неловко обернулась вокруг себя и вздрогнула от неприятного прикосновения мокрой ткани к спине. Платье промокло, обвисло и тяжёлой массой облепило ноги. Красивое и лёгкое, теперь оно было мокрым и безобразным.

Я будто очнулась. И тут же меня накрыла волна страха и сожаления. Идиотка! Какая же я идиотка!

Один раз Артур меня уже увёл из-под носа у уличных придурков, так у меня хватило ума сбежать снова. Эмоции торкнули, взвились и выстрелили наружу такой истерикой. Мне было обидно, но ведь нельзя сказать, что Артур совершенно был неправ. Поехать искать его поздним вечером в чужой район, о котором я знаю лишь то, что он крайне неблагополучный, было не самой умной идеей.

Но меня так обидело это его замечание про Эдика! Будто я… Ох.

Самолюбие взыграло, и вот теперь я стояла совершенно одна почти в двенадцать ночи, продрогнувшая под дождём и стучащая зубами от страха. Ещё и босиком. Выскочила на эмоциях из дома Пети, даже балетки свои не захватила.

Стыдно стало перед самой собой, что уже было говорить за Артура. И он не придёт за мной, он явно не из тех, кто будет бегать и уговаривать. Один раз уже спас меня, даже со своими товарищами в конфликт вступил, второй раз не станет.

Вместе с холодными каплями дождя по моим щекам потекли горячие слёзы. Я вытерла их такими же мокрыми ладонями, попыталась включить мозги и осмотрелась, чтобы понять, в какую сторону нужно идти, чтобы вернуться обратно к дому Пети. Но проблема состояла в том, что я запуталась.

Показалось, что пришла вот по той дорожке, справа от дерева, но… тут было три дерева. Картинка смазалась. Эмоции и дождь будто размыли её. Мне было сложно сосредоточиться от страха и паники, вспыхнувших от осознания того, что я попросту потерялась. Заблудилась не пойми где ночью. Вдобавок ко всему, осталась и без телефона, кажется, выронила его, когда толкнула Артура.

– О Боже, – я присела на корточки, закрыла лицо руками и заплакала.

Не знаю, сколько времени я лила слёзы, но рано или поздно они закончились. Дождь тоже почти закончился, зато появился холодный пронизывающий ветер. Стоять на одном месте под фонарём было и страшно, и просто невыносимо, и я побрела наугад.

Казалось, будто погрузилась в какое-то особое состояние, где на смену панике пришла прострация. Я шла, шлёпая босыми ногами по грязным лужам, и фантазия сама подкидывала страшные удручающие картины: вот мои родители сидят в полицейском участке, мама плачет, а папа бледный и чрезвычайно удручённый. Вот Ритка расклеивает объявление о поиске меня на деревьях и столбах. Вот Артур пожимает плечами, рассказывая Тане, что он сделал всё, что мог. Последняя картинка показалась мне столь неприятной, что я мотнула головой.

Я представляла родных и знакомых, ищущих меня, но с каждым днём теряющих надежду. Потому что давайте будем честны: мало кого можно отыскать в этих местах, особенно одинокую девушку.

О том, что тут может произойти со мной, я думать боялась. Проваливалась в мрачные фантазии и просто брела. Дождь опять усилился. Где-то громко треснула ветка, а у меня от страха с новой силой затряслись поджилки.

Я прошла то ли какой-то неухоженный сквер, то ли заброшенную улицу, где от домов остались только несколько камней и заросшие высоченной травой огороды. Чуть дальше виднелись треугольные крыши, но это оказались гаражи.

Сил не было, босые ноги горели и стыли одновременно. Я увидела наполовину сломанную лавку и присела на самый краешек. Зубы стучали, пальцы немели от холода. Хотя сейчас и лето, дождь и ветер были холодными.

Казалось, мне уже становилось всё равно на то, где я и что со мной будет. Будто впадала в странное состояние отрешённости. Аппатию. Окаменела от страха внутри, тело сковывало. Но вдруг рядом раздался хлопок.

Я подняла голову, на другое будто даже сил не хватило, и увидела на лавке рядом с собой свои белые балетки.

Артур стоял рядом, скрестив руки на груди, и молча смотрел на меня. Я моргнула, всё ещё не уверенная в том, что он не галлюцинация моего перенапряжённого мозга.

Но он был реальным. А я где-то глубоко внутри почувствовала горячий импульс, что толкнулся с такой силой, что даже сбилось дыхание.

Он нашёл меня! Пошёл искать, не махнул рукой!

Первым порывом было даже вскочить на ноги и броситься ему на шею, но он смотрел таким тяжёлым ледяным взглядом, что я лишь замерла на месте, втянув плечи, и опустила голову.

Артур развернулся и медленно пошёл. Я же трясущимися руками схватила балетки, быстро натянула их прямо на грязные ноги и спешно потопала за ним. Не догоняла и не обгоняла, прошло шла сзади в нескольких шагах, смотрела на его широкую спину, к которой прилипла мокрая рубашка, на мокрые волосы, по которым стекала вода, и шла, шла, шла. А ещё я чувствовала такое колоссальное облегчение, что даже продрогшее уставшее тело не ощущалось тяжёлым.

Мы по-прежнему находились в опасном месте почти в полночь, были