— Я не один.

— Мы всегда будем с тобой. — Кьяра прижалась к нему, как в детстве. — Но, папа, ты дал нам все, что мог. Марко стал твоей достойной сменой, а мне ты дал свободу. И если ты любишь Ребекку, мы хотим, чтобы ты был счастлив, — мягко закончила Кьяра.

— У меня есть сомнения, — медленно произнес Джошуа. — Я думал, что мое сердце умерло вместе с вашей мамой, и в течение десяти лет все было нормально, я не собирался снова встречаться, но потом увидел Ребекку, стоящую на обочине дороги, и все изменилось.

— Что бы ты сказал маме, если бы она была здесь, а тебя не было?

— Если бы все было наоборот, я бы не хотел, чтобы Габи оставалась одна. Я бы хотел, чтобы она обрела счастье, — твердо сказал он. — Но Ребекка только что прошла через мучительный развод после неудачного брака. Последнее, что ей нужно, — это чтобы ее снова сбили с ног. — Он остановился и задумался. Это было правдой. Хотя он не собирался влюбляться в Ребекку, это произошло само собой. — Но с другой стороны, ее бывший хотел изменить ее с самого начала, я же считаю, что она идеальна такая, какая есть. И я ее люблю, — неожиданно для себя закончил он.

— В таком случае верни ее, чтобы мы встретили Рождество вместе, — предложила Кьяра.

— Мой частный самолет всего в нескольких километрах отсюда, — сказал вышедший из кухни Эван. — Экипаж готов доставить вас в Нью-Йорк и обратно. Машина будет здесь через двадцать минут.

— Будет полезно иметь тебя членом семьи. — Джошуа напоследок обнял детей и, поднявшись с дивана, похлопал Эвана по плечу. — Спасибо тебе.

— Удачи, папа, — напутствовал его Марко.

Только когда Джошуа был на полпути к машине, он понял, что не знает, где живет Ребекка. Найдет ли он ее в театре? Он проверил свой телефон, сегодняшнее представление закончилось в четыре. Даже с учетом обмена подарками она, скорее всего, ушла бы к шести. Конечно, можно ей позвонить, но у него было ощущение, что лучше всего сказать все лично. Что, если она скажет ему не приходить? Есть только один человек, который может ему помочь.

Он набрал сообщение и отправил его. Теперь его судьба в руках Аниты. Это она послала к нему Ребекку. Джошуа надеялся, что она позволит ему закончить то, что сама начала.

Глава 12

Ребекка оглядела свою квартиру, но ощущения праздника не было. Вернувшись домой накануне вечером, она сделала все возможное, чтобы украсить дом, но ее попытки выглядели ничтожными по сравнению с роскошно декорированным коттеджем Аниты и любимыми украшениями Джошуа. Ее елка была маленькой, горстка украшений скудной, а попытка подражать семье Пирсон в заказе китайской еды навынос и просмотре рождественской романтической комедии казалась в лучшем случае жалкой.

Дело не в том, что она не рада оказаться дома. Ей нравился стильный коттедж Аниты, но она обожала свою небольшую квартирку с бронзово-коричневыми стенами, винтажной мебелью, старыми афишами спектаклей, аккуратно вставленными в рамки, и памятными вещицами в стеклянном шкафу: пуанты, в которых танцевала дебютную партию Одетты-Одиллии, коллаж из старых костюмов и трико, подаренных ей, когда она ушла со сцены, тиара, засушенные цветы из ее первого букета. Это было ее святилище.

Она была очень тронута теплым приемом коллег и партнеров по театру, который они ей устроили по возвращении. Ребекка в этот момент окончательно уверилась, что театр для нее — дом родной и именно здесь ее место. Конечно, отпуск тоже необходим. Она чувствовала себя отдохнувшей и полной сил. Но, честно говоря, ей было немного грустно, что она осталась в Рождество одна. Может быть, она почувствует себя лучше, если сделает пару телефонных звонков, необходимость в которых давно назрела.

Она налила себе бокал вина и уселась на удобный мягкий диван изумрудного цвета, поджав под себя ноги. Ребекка взяла телефон, собравшись с духом, нашла нужный номер и нажала кнопку вызова. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем она услышала в трубке знакомый голос.

— Мама? Это Ребекка.

— Ребекка? Что-то случилось?

Удивление, прозвучавшее в голосе матери, резануло по сердцу, но Ребекка продолжила разговор. Неужели она не ждала звонка родной дочери в сочельник?

— Все хорошо. Я отдыхала в Вермонте. Там очень красиво. Я каталась на лыжах. Как наши? Все у тебя сегодня? Здорово. Я? Как всегда, работаю. Может быть, сумею выбраться к вам перед Новым годом.

Разговор был недолгим, но не таким уж неприятным. Потом Ребекка перемолвилась словом с отцом, который не был охоч до телефонных разговоров, а затем, к ее удивлению, трубку передали ее младшей сестре. Кэти с радостью сообщила, что обе ее дочки пошли по стопам тети и учатся балету.

— Они мечтают попасть на балет, а еще больше за кулисы, а если бы у тебя нашлось время их посмотреть, девочки были бы счастливы.

Ребекка немедленно пригласила их в театр. Ее удивлению не было предела. Она всегда считала себя лишней в семье. А что, если она сама в этом виновата? Если это так, настало время все исправить.

Закончив разговор, она поняла, что ей не терпится повидаться с племянницами, сестрой и ее мужем. Показать им театр и как следует пообщаться. Кэти была моложе Ребекки на восемь лет, и у сестер никогда не было доверительных отношений, потому что Ребекка уехала учиться балету, когда Кэти еще под стол пешком ходила. Но теперь они подружатся и будут чаще встречаться. Она хочет стать хорошей тетей, полезной племянницам. И первый шаг сделан.

Ребекка отхлебнула вина и снова взялась за телефон.

По поводу следующего звонка она была не столь оптимистична.

— Что случилось?

— Айван, это Ребекка.

— Я понял, потому и спрашиваю, что произошло? Не могу себе представить, чтобы ты позвонила просто так.

Ребекка крепко зажмурилась. Что ж, она заслужила подобное отношение.

— Нет, ничего не случилось. — Она замолчала, тщетно подыскивая нужные слова, поняла, что их не существует, и решила говорить от сердца. — Прости меня, Айван. Я никогда не хотела вводить тебя в заблуждение, ни в день свадьбы, ни позже. И никогда не хотела причинить тебе боль.

Молчание. Она глубоко вдохнула.

— Я виновата в том, что лгала себе, а следовательно, и тебе. Мне казалось, что я смогу стать тебе такой женой, какую ты хотел, но мне следовало лучше себя знать, потому что жизнь, которую ты предлагал, была явно не по мне.

В трубке по-прежнему висело молчание, но она знала, что Айван ее