К зданию ИВС он подъехал в половине первого. Ветер слегка унялся. Полковник закатил свой «Пежо» в тихий уголок, чтобы машину никто не теснил и не перекрыл ей выезд. Он вылез, взял пакет с фруктами, закрыл машину и с усталым видом направился в здание, с грустью подметив для себя, что без Крячко стало пустовато на душе. Он бросил беглый взгляд на зарешеченные окна первого этажа. Крячко сидел в отдельном боксе на другой стороне здания. Поскрипывая подошвами, Гуров поднялся на крыльцо, прошел через проходную, показав документы, и передал по телефону дежурному офицеру, что ему необходимо встретиться с подследственным Крячко, а заодно и оформить передачу продуктов. Эта процедура отняла у полковника несколько минут.

Дежурный пристрастно осмотрел содержимое пакета, ничего не выложил, но сказал:

– В следующий раз, Лев Иванович, предоставляйте письменную опись продуктов. Вы здесь ни при чем, но у меня могут быть неприятности с Дацуком. И имейте в виду, в следующий раз без уведомления следователя я вас не пропущу. Дацук должен знать, кто приходит к Крячко.

– Хорошо. Знать – это его право, – очень тепло улыбнулся дежурному Гуров. Он понимал, что тот ни в чем не виноват. Инструкции следовало соблюдать. – Ну, хочет, значит, хочет. Чего с ним спорить. Верно?

Раскачивая пакетом, Гуров и дежурный по ИВС зашагали по длинному коридору. В его конце, звеня ключами, высокий молодой прапорщик открыл тяжелую стальную дверь. Напарники встретились глазами. Крячко что-то вдумчиво мастерил из спичечного коробка и крохотного кусочка проволоки. За этим занятием его и застал Гуров. Он вошел, едва не задев макушкой верх дверного проема. Оба молчали несколько секунд, ожидая, пока дежурный не закроет за Гуровым дверь. Потом Стас снова вернулся к своему рукоделию.

– Кто стучится в дверь моя? – шутливо коверкая язык на кавказский манер, произнес Крячко. – Уж не Гуров ли идет с яркой бляхой на ремне? И чего-то мне несет?

Станислав был в белой майке. На кровати лежал свежий номер какой-то газеты. Выглядел полковник не просто безмятежно, а даже радостно. Но Гуров понимал, что это только видимость. Крячко намеренно бодрился, скрывая свое истинное состояние.

– А ты здесь, я гляжу, не унываешь? – невольно засмеялся Гуров.

– Уныние – смертный грех, полковник, – сказал Крячко, с любовью и улыбкой заглянув в усталые глаза друга. Он подошел к Гурову, руки друзей сцепились в крепком мужском рукопожатии. Стас тут же потянулся к пакету. – Давай сюда, – он заглянул в него и от удивления непроизвольно застыл, отвесив челюсть. – Это что такое? Подожди, это что? Фрукты? Правильно. Очень правильно. Это надо. Это полезно. Да, Лева? – он разыгрывал Гурова, поэтому широко улыбался при этом. – А где мясо, ветчина, колбаса краковская? – Он ернически пожал плечами и протянул пакет обратно визитеру. – Нет, Лева. Это не еда. Это насмешка. Забери обратно.

Гуров обиженно потянулся за пакетом, но вместо того, чтобы вернуть продукты, Стас прямо из-под руки Гурова отвел пакет в сторону, отвернулся и пошел к своей кровати. Положил пакет и, недолго думая, вытряхнул все его содержимое себе на одеяло.

– Давай обратно, – сердито сказал Гуров. – Если не хочешь, то я и сам съем.

– Нет, дудки! «Сам съем»! Очерствел ты, Гуров, без меня. Шуток не понимаешь, – вдруг совершенно спокойно, как-то по-житейски вздохнув, констатировал Станислав.

– Стас, правильно питаться это не то же самое, что вкусно. Скажи спасибо и за это, – простил неожиданный поворот Гуров. Он прекрасно знал, отчего эта язвительность пробудилась в душе его друга. Стас хотел на волю, хотел немедленной кары на голову подставивших его подонков. С первого мгновения, как Гуров вошел к Крячко в камеру, он почувствовал, какой тяжелый камень лежит на сердце его товарища, который только прикрывается непринужденностью и беспечностью.

– Спасибо тебе, Лева, огромное, – Крячко положил на грудь пятерню, патетически кивнув. – Не знал, что ты такой изверг. Ты в своей положительности дошел до абсурда и забыл, что ты следователь, а я уголовник. Очень жаль. Так что в следующий раз – мясо, мясо и мясо! Сырое, с кровью!

Гуров оставил без ответа его слова, предоставив Крячко самому подумать над тем, красиво ли он себя ведет. Впрочем, как бы тот ни мотал ему нервы, Гуров знал, что он никогда не оставит Стаса одного в таком положении. Крячко тоже это знал. Может быть, поэтому и испытывал терпение друга.

– Да, мрачноватое жилище, – заметил Гуров, осматривая камеру.

– А мне нравится. Привык, знаешь ли. – Стас начал развязывать маленькие непрозрачные пакеты, заглядывая в них. Найдя сочный краснобокий персик, он тут же принялся его грызть, продолжая развивать собственную мысль сквозь набитый мякотью рот: – Я тут еще баб голых понавешаю. Красота будет… Говорят, уже можно, – он коротко оглянулся на Гурова. – В смысле, вешать баб. Я понятно говорю? Может, пока я тут молчу тихо сам с собою, в России на французском заговорили?

– Кто бы еще тебе разрешил их вешать? – Гуров принял от Стаса крупное румяное яблоко и, вертя его в руке, уставился на спину Крячко.

– Что там с убитой? Выяснил что-нибудь? – спросил Станислав и предложил товарищу табурет. – Садись.

– Кое-что выяснил, – ответил Гуров, осмотрел яблоко и немного откусил.

Яблоко оказалось сладким и сочным. Пожевав его немного, Лев Иванович присел.

– Да что ты? – удивленно повел бровью Станислав. Он тут же взял яблоко и так же, как Гуров, с той же гримасой, надкусил его. Он подражал Гурову и даже немного обезьянничал. Но беззлобно, будто ребенок. – Невероятно! И кто же убийца?

– Ты, – точно и хлестко залепил ему Гуров, чтобы Крячко замолчал и не осложнял дело. – Пока ты.

– Лева, не шути так, – сказал Крячко. Ему стало неприятно от того, как пошутил Гуров, и, чтобы не показать своей обиды, он начал забрасывать продукты обратно в пакет. – С некоторых пор я не выношу гадостей в свой адрес.

– Не знаю, Стас, не знаю, – сухо и задумчиво произнес Гуров, меняя гнев на милость. – Рано пока говорить о том, кто это сделал. Одни фигуры уходят, другие приходят. Не знаешь, кого ловить…

– Та-ак! – Крячко чуть не подавился с досады яблоком и даже перестал жевать. – Ты мне тут дурака-то не валяй. Ты хоть немного занимался моим делом или нет?

Гуров на этот взрыв отреагировал вяло и равнодушно.

– Стас, – бросил он короткий взгляд на товарища. – Как ты можешь так говорить? Совсем с тоски разум утратил? Я только этим и занимаюсь.

– Спасибо, – кивнул Крячко, но как истинный профессионал напористо повторил свой вопрос: – Что узнал? Давай-ка с этого начнем.

– Ну, во-первых, я нашел группу тех отморозков, с которых все началось, – Гуров старательно пережевывал сочную мякоть ароматного плода. – Всех до одного. У нас с ними даже вышла небольшая перестрелочка. С утра.

– С утреца, – кусая яблоко, с художественной утонченностью поправил его Стас.

– С утречка, – еще более утонченно исправил собеседника Гуров. – Выхватишь, бывало, пистолет, и э-эхх! Годы золотые, где вы? Знаете ли, нравится мне пострелять после завтрака. Ладно. Короче, я отыскал и возлюбленного покойной, который мне сказал самое главное.