– Фрагмент балюстрады, – гордо произнесла кастелянша и добавила: – Из тульского поместья графа Кутепова. Эта «булочка» украшала навершие колонны, потому и не округлая. В плоской части даже отверстие имеется. Думаю, для крепежа оно было. Я заделывать дыру не стала, а могла. Хоть цементом, хоть эпоксидкой. Но решила – не буду. Искривления энергетические могут пойти и примеси появятся.

– В чем, извините, они появятся? – не поняла Олеся.

– В энергетике, естественно.

– Ясно… – протянула Звягина, сообразив, что разговаривает с адептом эзотерических теорий и практик.

– Да? – недоверчиво спросила Любовь Сергеевна.

– Но подходит ли данный минерал для вашего знака зодиака? – торопливо спросила Олеся, припомнив жиденькие сведения на эту тему, почерпнутые из новостных лент в соцсетях.

– А это вы видели? – кастелянша гордым жестом указала на стену с развешенными «мишенями». – Моя натальная карта. Я профанацией не занимаюсь. Строить выводы на скудных сведениях об одном лишь твоем зодиакальном созвездии, как раз и есть профанация. Вы не представляете, сколько дополнительных факторов выявляется, если рассчитать положение звезд в день твоего рождения, а лучше в час и минуту, да еще и с учетом географических координат. Или представляете?

– Мне еще учиться и учиться, – скромно проговорила Олеся. – Но предполагаю, что минерал вы выбрали правильно. Однако вы сказали, что сотрудники полиции с этим образцом обошлись… некорректно. Мне понадобятся подробности, чтобы в отчете отразить. Не возражаете, если я наш разговор на диктофон запишу?

– Да хоть и на диктофон. Мне опасаться нечего, я правду расскажу. Пойдемте, это рядом.

Выйдя в коридор, кастелянша прошла к двери напротив и отворила, откинув тяжелый засов. Дверная створка оказалась толстенной, по всему видно – усиленная стальными листами, а почему запор, и зачем такая мощная дверь, Олеся сообразила, когда вслед за Любовью Сергеевной вошла внутрь зимнего сада. Навряд ли стеклянные стены оранжереи можно считать хорошей защитой от проникновения в жилую часть дома воров и грабителей, тем более что абсолютно надежной системы сигнализации не существует. За броней оно как-то спокойнее.

Внутри было зелено, но скучно, а по какой причине – Олесе было непонятно. Может, оттого, что цветущих растений среди представленных почти не было, может, еще отчего-то, но в просторном зале со стеклянным сводом и кафельным полом, уставленным кадками и горшками, в которых прекрасно себя чувствовали, судя по пышности крон и зелени листвы, представители субтропической флоры, надолго оставаться не хотелось.

Но она вежливо произнесла: «Красиво тут».

– Да ну, брось, – перейдя на «ты», отмахнулась кастелянша. – Что тут красивого? Для форса он держит этот сад, не заглядывает сюда неделями, а я майся. То полив, то подкормка, то орошение. А садовника этот жмот нанимать не желает. Одна польза – чуланчик тут есть для инвентаря. Бесценный чуланчик, я тебе скажу. Сама увидишь. Племяшка моя, Натаха непутевая, приходит мне помогать через день или пореже, как получится, но я Аркаше это не афиширую. Зачем ему знать? А я ей денежек подкидываю. Не повезло ей, без работы пока. Хотя сама виновата. Прикинь, отдраила хозяйскую кастрюлю наждаком. А кастрюля то ли «Цептор», то ли еще какой распальцованной фирмы. У Натки в ней жратва пригорела, вот и принялась она отчищать яростно, чтобы следы скрыть. Все днище раздербанила бороздами. Хозяйка разоралась, это понятно. Натку выгнала. Вместо денег за отработанное время эту кастрюлю всучила. Племянница так мне возмущалась, а я ей говорю: «Наташ, ты свою кастрюлю таким макаром стала бы чистить?» А она мне: «Ты что же это, не на моей стороне? Кровопивцев защищаешь? Эксплуататоров?» А я ей: «Я тебя защищаю, дура. Пойми, курица, тебе самой выгодно работать так, чтоб претензий не было. Получила бы хорошую рекомендацию от хозяйки, к другим людям пошла бы нанялась. А теперь что?! Толчки в привокзальном сортире драить?» Вот та самая брахея, про которую я тебе говорила.

– А? – переспросила Звягина, не сразу сообразив, что история непутевой племянницы завершена, и кастелянша вернулась к начальной теме.

Они остановились возле объемной кадки с деревом – крупнолистным, с разлапистой кроной, выше Олеси на полголовы. На грунте вокруг его кряжистого ствола были разложены довольно крупные куски мраморного щебня, красного и серого.

– Вот тут я его и нашла, – с мрачной грустью поведала Любовь Сергеевна. – Лежал красавчик мой среди этого плебейского сброда. И не нашла бы, если бы не вспомнила, что «лопухов» давно поливать пора. Ну не уроды ли менты эти? А теперь в чуланчик пойдем, похвастаюсь, раз обещала.

Олеся молча направилась следом, лавируя между горшками и кадками и изо всех сил стараясь подавить нервное возбуждение, вызванное пришедшей в голову мыслью: а не орудием ли убийства является Любови Сергеевны артефакт?

А что, вполне может быть. Преступник схватил, что под руку подвернулось, тюкнул жертву в висок и рванул наружу. А камень-то куда девать? На месте преступления не оставишь, на нем пальчики отпечатались, стирать носовым платком некогда, да и вытрешь ли без следа? И с собой не унесешь. Не в кармане же прятать, не за пазуху… Вот и кинулся в дверь напротив, а там очень кстати дендрарий. Сунул под фикус, или как там это дерево наименовывается, и на первый этаж, чтобы к десерту поспеть.

И что это дает тебе и, в конечном итоге, самой Татьяне?

В принципе, кое-что дает. Разве стала бы Танька, избавившись от орудия убийства, возвращаться к месту преступления и завывать, как ненормальная? Нет, конечно. Не стала бы.

С другой стороны, ведь в полиции объяснили ее визги нервным срывом? Объяснили. Вот и этот поступок аналогичным образом истолкуют. Помутнение в мозгах и тому подобное. Выходит, рано пока к ним являться с этой уликой, хотя… На камне пальчики преступника должны быть.

Или нет уже никаких пальчиков?

– Любовь Сергеевна, – окликнула она кастеляншу, – вы, наверно, обрадовались, когда раритет свой вновь обрели. Сразу вернули его на законное место, наверно.

– Какой там сразу! – кастелянша даже остановилась, чтобы огорченно взглянуть на собеседницу. – Я его мыла-мыла, щеткой терла-терла, а потом еще ватку в спирте смочила и ею прошлась для надежности. Мало ли какие личинки в почве могут быть или бактерии, а я этот монолит ко лбу прикладываю и к затылку иногда… И к щеке, если зуб заноет.

– Ну, теперь точно на нем никаких бактерий не обнаружится, – невесело заключила Олеся.

– Еще бы. Отмыла на совесть. Что не скажешь о футболке. Вот, пришли, полюбуйся, – проговорила с важной гордостью Любовь Сергеевна, проведя гостью вдоль капитальной стены дома и останавливаясь в дальнем углу