- Согласен, - поддерживает Павел, собираясь в мою честь запить рюмку травяного ликёра пивом.

Лана отлично вписалась в коллектив. Прежде всего потому, что толковая. Во-вторых, она тупо красивая. Первый пункт очевиден, иначе я бы её не взял, а второй - бонус для команды, на девяносто девять процентов состоящей из мужиков.

За столом врубается режим тишины, и я поднимаю глаза.

Степень серьезности на лицах моих миньонов можно охарактеризовать, как приближенную к абсолюту. Блять. Это даже неловко…

Заправив за ухо волосы, мой аналитик выразительно говорит: 

- Работа в команде - это не для всех. Руководить командой талантливых людей - тем более. А приводить команду к таким… победам, как сегодня - это высший пилотаж. Я нас всех поздравляю, и прежде всего - нашего босса.

Посмотрев на меня, смущенно улыбается и добавляет:

- Это была самая крутая презентация продукта, что я видела.

- Блин, я думал они у тебя автографы брать начнут, - хлопает рукой по столу Гена. - За тебя, Слав. За то, что даешь возможность грести бонусы.

- За тебя, - бормочет Павел.

- За тебя, - тихо вторит ему Женька и кладет руку мне на плечо, хотя она не видела моей презентации и она не член моей команды. Она здесь на сто первом обучении для офис-менеджеров.

Четыре месяца работы. Самый крупный проект этого года. Программное обеспечение для бухгалтерии зарубежного холдинга, адаптированное под российские реалии. Это мой код и мой проект. Подсчетом бонусов я даже не занимался. Они будут охренительно эпохальными.   

- За безлимитный интернет... - резюмирую, откашлявшись, и салютую Лане тропическим коктейлем.

Не отпуская мой взгляд, улыбается через стол, сексуально растягивая губы. 

Я никогда не был унылым говном, но все, чем я могу ей ответить - это скупой кивок.

Подхватив звонящий телефон, выхожу из-за стола. Пробираюсь к выходу, выставив вперед плечо. На улице мелкий дождь и толпы туристов. Кто из нас выбирал это место уже не помню, последние два часа жизни мне вдруг стало все фиолетово. 

- Привет, - принимаю вызов от матери, перейдя улицу и остановиливаясь под козырьком какого-то хостела. 

- Ну, поздравляю! - восклицает мама. - Два раза звонила... 

Женя - инсайдер, потому что вряд ли о моих успехах писали в газетах. 

- Спасибо, - говорю, проводя ладонью по лицу. - Занят был. Как сама? 

- Да как… в отпуске уже неделю. Отец опять рыбы своей натаскал. Сегодня полдня чистила. Половину в морозилку засунула, половину сушит в беседке. Ты когда приедешь? Мы тебя уже месяц не видели, - вздыхает она.

- Работа, - смотрю на небо, пытаясь прочистить мозги, потому что башка не особо соображает после трёхчасовой презентации на тридцать восемь человек. 

- Ладно, мы тебя всегда ждём, - продолжает и, вдруг меняя тон на деловой, сообщает. -  Я тут на днях встретила эту твою Алевтину.

Напрягаюсь, пихая руку в карман джинсов.

- Я с ее мамой болтала. Она что, уволилась? Татьяна сказала, что Алевтина квартиру снимает у Филатовых… - продолжает, не замечая моего орущего незаинтересованного молчания.

Бывает мне кажется, что в нашем городе даже пёрнуть нельзя без свидетелей!

Вдохнув поглубже, на миллисекунду прикрываю глаза.

Блять.

Снимает квартиру? В каком районе? У Филатовых несколько квартир…

- А тебе что за печаль? - спрашиваю ровно, поворачиваясь спиной к толкотне и упираясь рукой в стену.

- Мне? Мне вообще-то никакой печали. Уже и спросить нельзя? Просто показалось… так, кое-что... 

- Перекрестись, - советую, глядя на свои кроссовки.

Я не обсуждаю с ней свою личную жизнь ни в каком формате. И не потому что тогда о ней будут знать все родственники и соседи по даче, а потому что моей матери там делать вообще нечего. 

- Мутная девица… - настаивает на продолжении этой темы, и в этот раз я просто не могу ей отказать.

- Мутная? - уточняю. - Это что значит?

- Не пай-девочка, - расшифровывает она.

Это, блять, точно.

Но такая узконаправленная характеристика Алевтины слегка выводит из себя. В ней много чего есть, и то, что она не пай-девочка до недавнего времени особенно меня вставляло.

Выпрямляюсь, пиная ногой алюминиевую банку колы, вывалившуюся из мусорного бака, и смотрю в небо. В Питере белые ночи, и так уж вышло, что до сих пор я их ни разу не видел. Я здесь вообще мало что видел. Это не развлекательная поездка. 

- Я не знал, что ты у нас сноб, - говорю жестковато.

- Я не сноб, - фыркает в ответ. - Я хочу для своего сына лучшего. 

- Тогда закрой мне пару банок варенья, вместо того, чтобы сплетни собирать по городу, - предлагаю ей. 

- Славик, - тянет с угрозой. - Тебе что, в Москве девиц мало?

Такой вопрос от любого из своих родителей я получаю впервые. Какой ответ она рассчитывает от меня получить, не знаю. Чего этим вопросом хочет добиться - тоже. Мой выбор будет таким, каким решу я, и если мне потребуется совет о том, с кем мне спать, жить и, блять, кого любить, я обязательно спрошу. 

Молчу пару секунд, решая, как лучше всего раз и навсегда закрыть эту дверь. 

-  Может тебе еще рассказать, как я трахаюсь? - спрашиваю, наконец-то.

- Станислав! - в шоке выдыхает она, и я слышу, как на том конце провода ударяется о плитку металлическая кастрюля.

- Если не хочешь погружаться в эту тему, то и не лезь, куда не нужно, - итожу спокойно.

Вместо ответа бросает трубку.

Положив руки на пояс, смотрю в древнюю как Пётр Первый стену.

Квартиру, значит, снимает.

Сам я Алевтину Евдокимову не видел с того дня, как она с ноги вмазала мне по яйцам своим гребаным “Заявлением”. Двинула знатно. С размаху и с оттягом. А когда примчался к ней домой, сам не знаю на кой хрен, она не открыла дверь. Не ответила ни на один из трёх моих звонков. Не прочитала ни одно из моих сообщений. Просто не прочитала. Ни одно.

Что бы я сказал? Люблю тебя, дуру, подыхаю, поэтому творю всякий пиздец? А ты какого хера творишь, сама хоть понимаешь?! 

Пытался сказать. Не вышло.

Пошло оно все на хрен.

Что я должен делать?! 

Она увольнялась и получала расчет в те дни, когда меня уже не было в городе. До прошлой недели я даже не знал, где она находится. Это то, что выводило из себя больше всего остального. Просто надеялся, блять… надеялся, что она не с ним. А если бы была с ним… я бы сейчас о ней не думал. Вообще никогда бы о ней больше не вспоминал.