своей матери Маргариты. Но, как бы это странно не звучало, Мария Медичи, как регент при малолетнем дофине, для испанцев гораздо предпочтительней, чем Анна. Потому что давно прошли времена, когда Анна играла на стороне соотечественников, теперь она играет только за себя и своего сына. А Медичи как раз всегда была сторонницей глубокого и прочного мира с Испанией, пускай даже за счет политических уступок. Так что все сходится.

Впереди неожиданно забрезжил огонек, а еще через пару минут мы выехали на небольшую поляну у развилки. А на поляне, в примитивном балагане, построенном из палок и древесной коры, возле костра грелись несколько человек закутанных в плащи.

Сердце сразу кольнуло ожидание опасности. Еще толком не рассмотрев людей возле костра, я пришпорил коня и крикнул:

— Ходу, ходу!!!

Коротко заржав, жеребец рванул с места. Один из неизвестных, попытался стащить меня с седла мне в ногу, но я успел отмахнуться шпагой и он, с гортанным воплем, отлетел в сторону.

Позади нас бабахнул мушкетный выстрел, но мы уже успели проскочить развилку.

Ничего удивительного, разбойников пачками вешают и отправляют на галеры, но их меньше не становится. Да мы и сами виноваты, отправились в дорогу в самое разбойничье время. Как говорят французы: C’est La Vie, такова жизнь. Тяжелая, злая и подлая, но такая привлекательная.

Через четверть часа мы снова вернулись на главную дорогу, а примерно к полночи, добрались до небольшого постоялого двора «Гусь и петух», где должна была проходить встреча.

Кривоватые маленькие окошки светились, а из трубы густо валил дым.

— Проверь конюшню…

Портос кивнул, отдал повод своей кобылы Арамису и шмыгнул к постоялому двору.

Я прикрылся плащом и тщательно проверил пистолеты: поправил капсюли на брандтрубках и взвел курки.

— Пятеро лошадей… — из темноты бесшумно появился Исаак. — Трое из них испанские андалузцы. Сбруя — богатая, одно из седел дамское. Лошадок сторожил слуга… — он потер кулак и самодовольно усмехнулся. — Уже не сторожит. Лег отдохнуть, шельмец.

Я кивнул. Расклады вполне нормальные, трое против пятерых вполне играют. Тем более, судя по всему, одна из них дама. Теперь предстоит решить, как начать свою партию.

Через окна, застекленные слюдой, ничего не было видно, поэтому, немного поразмыслив, я решил, для начала, под видом путешественников, войти в таверну, а потом, уже действовать по обстоятельствам.

Неожиданно послышалось утробное урчание.

Мы с Арамисом дружно уставились на Портоса.

— Ваше преосвященство… — Исаак схватился за живот с жалобной гримасой. — Мочи нет уже терпеть. Я сейчас… быстро…

Не дожидаясь разрешения, он снова убежал за угол таверны.

— Три тысячи беременных иезуитов… — я со злости плюнул и подал знак Арамису. — Входим под видом путников, а этот засранец позже присоединится.

Никаких осложнений я не ожидал. Меня они вряд ли узнают в этой личине, а Арамиса тем более. Обычные путешественники, грязные с головы до ног. Таких везде хватает.

Скрипнула дверь, в нос ударил спертый, но теплый воздух. Привычно смердело горелым свиным жиром, прокисшим вином и помоями. Сальные свечи едва освещали большое прямоугольное помещение. За стойкой скучал брюхатый и мордатый мужик, в полосатом колпаке на лысой башке и кожаном, мясницком, фартуке. В углу на лавке дремал какой-то бродяга, больше никого в таверне не просматривалось.

Я подошел к стойке и со стуком положил перед кабатчиком серебряную монету.

— Вина и горячего мяса…

Кабатчик подозрительно уставился на меня, смахнул серебрушку и нехотя кивнул.

— Усаживайтесь, сейчас все принесут.

Его поведение сразу насторожило меня. Я заплатил с лихвой, этой монеты хватило бы до отвала накормить шестерых голодных солдат, однако, этот мерзавец никакой радости не высказал. Мало того, морду воротит, словно пожаловали бедные родственники.

— Что-то пусто у вас сегодня… — с трудом сдержав злость, я попытался завязать разговор.

— Ночь, непогода, зима… — неприветливо буркнул хозяин таверны. — Усаживайтесь уже, недосуг мне разговоры разговаривать…

Я пропустил его бурчание мимо ушей.

— Нам бы хотелось уединиться с моим товарищем… — я намеком посмотрел на дверь, за которой скрывалось еще одно помещение.

— Там занято!!! — неожиданно бурно воскликнул хозяин. — Занято, говорю! Идите уже за свой стол, господин. Сейчас вино и баранину принесут…

— Кем занято? — я вежливо улыбнулся, схватил хозяина за ухо, притянул к себе и прижал кончик кинжала к его грязной шее.

— Г-господин… — застучал зубами кабатчик, перепугано косясь на меня ошалелыми глазами. — Т-там… господа… важные… я их не знаю, но важные…

— Дама среди них есть?

— Е-есть… — хозяин быстро закивал. — В мужской одежде… красивая и… — он судорожно сглотнул. — И очень… такая как змея… опасная…

У меня мелькнула неожиданная догадка. А если… черт, красивая и опасная как змея, я знаю двух всего двух женщин, подходящих под это описание — это были и есть маркиза Мадлена дю Фаржи и герцогиня… Мария де Шеврез.

От нервного напряжения я сильней прижал кинжал к горлу кабатчика.

Он вздрогнул всем телом, истошно хрюкнул и зачастил, тряся щеками.

— Был еще один кавалер… но он уехал час назад со своими слугами… такой высокий, слегка сутулый, весь в черной одежде…

Неожиданно что-то громко брякнулось об пол.

Я посмотрел на звук и увидел очень похожую на Бабу Ягу горбатую служанку, уронившую поднос с едой и вином на пол.

— Матерь божья!!! — хрипло пролепетала она, широко раскрыла рот, показывая гнилые и редкие зубы, а потом…

Арамис кинулся к ней, зажал рот, но в зале успел прозвучать пронзительный вопль.

— Убива-а-ают!!!

Я сразу понял, что сейчас произойдет, саданул рукояткой кинжала кабатчика в висок, резко развернулся, выхватил пистолеты и прицелился в ведущую во второе помещение дверь.

И не ошибся, дверь с треском распахнулась, к нам в зал ввалились два чернявых крепыша со шпагами и пистолетами в руках.

Я не планировал никого убивать, черт побери, но все пошло совершенно не по плану.

Колесцовые замки на пистолетах громил ужа начали жужжать.

Хлестнул сдвоенный выстрел, одного из крепышей откинуло к стене, он судорожно вытянул руку вверх и выпалил в потолок. Второй согнулся, пошел боком и завалился на пол, судорожно суча ногой.

В ответ из двери саданули мушкетные выстрелы, а потом из клубов дыма выскочили еще трое. А вслед за ними, еще два человека со шпагами наголо.

Одного из них я сбил, второго завалил Арамис, ну а дальше, в дело пошли клинки.

В кино часто показывают