три и как максимум — шесть лет. Кража ожерелья также является уголовным преступлением, влекущим за собой наказание. С твоим прошлым и моими связями в прокуратуре, думаю, что смогу убедить их в том, чтобы добиться наказания для тебя, отбываемого последовательно в верхней части диапазона срока. Не будет больше шести месяцев в окружной тюрьме, после выхода из которой ты можешь снова совершить то же самое, Сара. Ты пойдешь в тюрьму на двенадцать лет. Тебе будет как минимум пятьдесят лет, когда ты выйдешь, если, конечно, проживешь так долго. Я лично прослежу за этим.

Я пять раз представлял ее интересы в прошлом, каждый раз говоря себе, что никогда не буду делать этого снова. Мне всегда удавалось смягчить для нее наказания, чтобы она смогла пережить их, как можно легче. Но на этот раз все было иначе. Я чувствовал себя по-настоящему преданным, и хотел небольшого возмездия. Кажется, слова, сказанные мной, начали медленно проникать в ее одурманенный мозг. Она подтянула колени к груди и начала раскачиваться. Потом захныкала.

— Ты не можешь сделать этого со мной, Джоуи. Не можешь. Я не выживу.

— Уверен выживешь. Всегда выживала.

— Я устала, Джо. Ты знаешь, что я больна. Скажи Лили и Кэролайн, что я сожалею. Я найду работу и расплачусь с тобой.

— Слишком поздно, это было последней каплей. Я не хочу иметь дела с тобой.

— Ты и раньше так говорил. Ты не это имел в виду. Ты — единственный человек, который никогда не отказывался от меня. Ты не можешь предать меня, Джоуи.

— Меня зовут Джо, — перебил я ее. — Я перестал быть Джоуи давным-давно, с тех пор, как вырос. Может, тебе стоит попытаться.

Плач перешел в жалобные рыдания. Слезы потекли по ее лицу, и она стала стучать головой о стену. Смотритель подошел к двери.

— Все в порядке?

— Да, я ухожу. Выпустите меня?

Он отпер стальную дверь, и я шагнул вперед. Рыдания Сары было почти невыносимо слышать. Я ускорил шаг, и, пройдя по коридору к лестнице, толкнул дверь. Прежде чем дверь закрылась за мной, я услышал ее крик:

— Джоуи! Ты должен меня защитить!

12 июня

14:15

В правоохранительных органах новости распространяются быстро, как хорошие, так и плохие. Были слухи, что сестру Джо Дилларда задержали снова, только на этот раз жертвами оказались сам Диллард и его семья.

Агент Ландерс считал Дилларда самодовольным придурком, который провел свою жизнь, защищая отморозков, которых Ландерс так старательно пытался упрятать. Он полагал, что Диллард был таким же, как те, кого он представлял. Когда агент узнал, что Дилларда наняли защищать Энджел Кристиан, его чуть не стошнило. Ему претила сама мысль, что придется иметь с ним дело, как при сборе доказательств, так и в суде. Но когда Ландерс услышал, что сестру Дилларда арестовали, то повеселел. Он сразу же позвонил в тюрьму и узнал, что под залог ее никто не освобождал. Затем он связался с администратором тюрьмы и попросил перевести сестру Дилларда в тот же блок, что и Энджел Кристиан. Администратор сообщила, что это будет нетрудно сделать, поэтому Ландерс подождал пару дней, а затем отправился нанести визит мисс Диллард.

Охранники привели ее в комнату для допросов. Она была вся согнута, с поникшими плечами, с абсолютно пустым взглядом. Тем не менее, мисс Диллард была, безусловно, привлекательной особой. Возможно, когда все это закончится, и если все пойдет как надо, он мог бы ее соблазнить. Разве не было бы замечательно уложить в койку сестру Дилларда?

Она сидела, похожая на изваяние, не глядя на Ландерса. Он рассчитывал, что сможет ее пересидеть, и она начнет разговор первой, но через несколько минут стало понятно, что она не собирается говорить.

— Ты сестра Джо Дилларда, — сказал он, наконец.

— Ну, и что? — спросила она, не поднимая взгляд.

— Я слышал, он оставил тебя под замком.

Она не ответила. Ландерс внимательно наблюдал за ней, пытаясь понять, соглашалась ли она с ним своим молчанием или нет.

— Мисс Диллард, вы не спросили, кто я.

— Мне все равно, кто ты.

— А должно быть не все равно. Я человек, который может вытащить тебя отсюда.

Она подняла глаза.

— И зачем тебе это надо?

— Мне нужна помощь. И тебе тоже. Если ты поможешь мне, то я помогу тебе. Все просто. Я могу предложить две вещи: билет на волю и шанс отомстить брату. Мне продолжать?

Она прищурилась.

— Я не доверяю законникам.

— Я не адвокат. Я агент из Бюро расследований штата Теннесси.

— А ищейкам я доверяю еще меньше, чем адвокатам.

— Как угодно. Я уверен, что смогу найти еще какую-нибудь заключенную в блоке, которая захочет выйти на свободу. Я просто подумал, что ты могла бы отомстить своему братцу, — Ландерс встал со стула, подошел к двери, и сделал вид, будто собирается нажать кнопку вызова охраны.

— Подожди, — сказала она. — Чего ты хочешь от меня?

— Как я уже сказал, мне нужно немного помочь.

— Каким образом?

Ландерс снова сел за стол.

— Информация. Мне нужна информация. Твой брат защищает убийцу. Ее зовут Энджел Кристиан. Она сидит здесь, в том же блоке, что и ты. Встречала ли ты ее?

— Я практически ни с кем не говорю.

— Послушай, в чем проблема. Я ничего не знаю о ней. Мне нужно прощупать ее. Ты понимаешь, что я имею в виду? Для начала, Энджел Кристиан не настоящее ее имя. Мне нужно знать, как ее действительно зовут. Нужно знать, кто она такая, где училась, были ли у нее водительские права на другое имя, имела ли она раньше неприятности, кто были ее родители. Все эти вещи. И если она случайно упомянет про убийство, неплохо бы узнать об этом больше. Как думаешь, ты можешь помочь мне с этим?

Выходило так, словно девушки по фамилии Кристиан никогда не существовало. Единственная, кто хоть что-то знал о ней, была Джули Хейс и информация о том, что она в феврале забрала ее с автобусной станции «Грейхаунд» в Далласе. По словам Хейс, девушка не сообщила, как ее зовут, поэтому она сама дала ей имя Энджел Кристиан по названию автобуса. Хейс полагала, что это имя смешно и нелепо, так как Энджел предстоит работать в стрип-клубе. Ландерсу было отчаянно необходимо придумать хоть что-то. К черту все. Он знал, что Энджел может оказаться серийным убийцей. Но она не хотела говорить с ним, женщины Барлоу также не желали общаться, а люди, которых он опрашивал в стрип-клубе, оказались бесполезны.

— То есть ты хочешь, чтобы я