Всегда хотят знать: «Какая от этого польза?». – Она втянула края подошвы. – А какая польза от нового малька?

– Прошу прощения, – извинился он. – Просто у меня пессимистичный настрой.

– Расскажите подробнее, – попросила она, придвигаясь ближе.

– Поначалу это было одно удовольствие, – начал он. – Тогда у меня работали двое аспирантов. Один занимался экспериментами, другой – теорией. Мы передавали сообщения вперед и назад на небольшую временную дистанцию – вначале всего на несколько оборотов. Затем мы подготовили серию все более крупных прыжков, и в итоге стали передавать короткие сообщения на целый колосс оборотов. Мы могли закодировать сигналы таким образом, чтобы гарантировать передачу ключевых данных, при этом умещая в остатке сообщения специальные коды, по которым можно было судить о количестве дошедших бит. Мы доказали, что количество бит, которое мог вместить канал, обратно пропорционально дальности временной передачи. Если не считать слабых статистических флуктуаций, то произведение емкости на время всегда равнялось 864 бит-колоссам оборотов.

– Значит ответ «да/нет» вы могли передать во времени на 864 колосса, – уточнила она.

– Или 124416 бит на один оборот, – подтвердил Круг Времени, протарабанив подошвой знакомую цепочку чисел. – Кульминацией их обоих докторских проектов стала одновременная пересылка данных по трем прямым каналам на два, три и четыре колосса в будущее. Четвертый канал мы всегда держали свободным на случай, если потребуется передать срочное сообщение.

– Четыре года – долгий срок, если все это время ты вынужден ждать новых данных, без которых не закончить диссертацию, – заметила она.

– Ждать не пришлось вовсе, – возразил Круг Времени. – Где-то между прямыми и обратновременными каналами возникла мелкая калибровочная ошибка. Еще до отправки пробных сигналов мы получили из будущего ответ, в котором говорилось о том, что все сигналы получены, и сообщалось количество бит, переданных по каждому из каналов. Все они совпали с теоретическим прогнозом в 864 бит-колосса.

– Но что, если бы вы решили не посылать пробные сигналы в будущее? – спросила она.

– Один из аспирантов как раз это и предложил, – ответил он. – Но в самом начале проекта я уже обтоптал им края насчет этой темы. Пока у нас нет теории, которая бы объяснила нам, к каким последствиям может привести создание парадокса, мы просто не можем позволить себе такой риск. Лично я полагаю, что любой крупный парадокс приводит к раздвоению Вселенной. Но для того, чтобы предложить эксперимент, способный доказать сам факт раздвоения, нужна достоверная теория.

– А у вас есть достоверная теория? – спросила она.

– Несколько оборотов тому назад я так и думал, – удрученно ответил он. – Но теперь я уверен куда меньше.

– Почему же?

– После успеха с тремя передачами на дистанцию в несколько колоссов я без труда добился от комитета по грантам разрешения на строительство 24-канальной машины с гораздо большей емкостью по каждому из каналов. Деньги мы получили не сразу, и пока предварительный проект находился в разработке, подошло время, когда машина должна была принять первое сообщение, переданное с дистанции в два с лишним колосса оборотов. В момент приема сообщения присутствовали двое моих бывших студентов и члены комитета по грантам; прямо в их присутствии я замерил количество бит и отправил подтверждение своему прошлому я. Тогда мне и надо было остановиться.

– Что случилось?

– Поскольку теперь у меня было по два свободных канала для каждого из направлений, я решил продемонстрировать комитету работу машины, отправив сообщение на шесть колоссов в будущее. Подготавливая сообщение для прямого канала, я был несколько удивлен тем, что сообщение еще не поступило в обратный канал. Решив, что из-за сбившейся дифференциальной калибровки обратные каналы стали короче прямых, я все же переслал сообщение на шесть колоссов в будущее и стал ждать.

– И?

– Ответ так и не пришел, – ответил он. – Причину я выяснил лишь спустя целый колосс оборотов, но это произошло гораздо позже того, как комитет по грантам решил приостановить работу над новой машиной.

Когда они закончили трапезу, обеденный корпус для сотрудников института почти опустел.

– Вы должны вернуться к работе, – заметил он. – Я смогу приступить к делу не раньше, чем через несколько дюжин оборотов, когда освободится следующий канал, так что давайте вы будете расталкивать магнитные линии, а я прошмыгну следом и расскажу вам конец этой печальной истории.

Она заскользила вперед по территории Института, а Круг Времени перешел на мягкий электронный шепот, который щекотал Нейтронную Радиоактивность, проникая прямо ей под кожу.

– Я был сильно расстроен, пока не наступил момент приема сообщения, отправленного из будущего, с дистанции в три колосса. Оно пришло точно по расписанию, и тогда я отправил ответ по обратновременному каналу. Но стоило ответу уйти в прошлое, как канал снова оказался занят новым сигналом из будущего, с дистанции в восемь колоссов. С темпорального расстояния в восемь колоссов можно передать всего 108 бит, поэтому сообщение было кратким. Машина получила сообщения и с дистанции в шесть, и с расстояния в восемь колоссов оборотов, но ответ на шестиколоссное сообщение был заблокирован спонтанной эмиссией в обратном канале.

– Спонтанной эмиссиией?

– Поначалу это сбило меня с толку. Хотя моя теория временной коммуникации и основана на квантовании пространства-времени, она не предсказывала никаких спонтанных эмиссий энергии сигнала в передающих каналах, – объяснил он. – Я привлек к делу смышленого аспиранта-теоретика, и вскоре мы обнаружили эффект третьего порядка, который действительно мог вызывать спонтанную эмиссию пары бит, которые в течение короткого времени перемещались одновременно по прямому и обратному каналу и лишь затем фиксировались приемником. Хотя такое «сообщение» занимает всего один бит, этого достаточно, чтобы заблокировать канал для любых других данных. В теории это должно происходить лишь раз в несколько дюжин поколений, и надо же было этому случиться именно тогда, когда я решил воспользоваться каналом, чтобы произвести впечатление на комитет.

– Новые результаты убедили комитет по грантам продолжить работу над 24-канальной машиной? – спросила она.

– К этому стечению обстоятельств они отнеслись с не меньшим подозрением, что и я сам, – ответил Круг Времени. – Они решили подождать, пока в канале не появится шум и мы не получим о нем новую информацию, которую впоследствии можно будет передать при помощи 108 бит. И действительно, спустя примерно 72 оборота, устройство приняло один-единственный бит, и индикатор канала почти на два колосса перешел в состояние