стоит около 150 фунтов, а в провинции дешевле – около 70 фунтов, и не занимаются им, пока не получат от родственников заявление с информированным согласием. Другие директора, однако, называют процедуру бальзамирования «косметическим уходом» и, в лучшем случае, требуют с родственников плату авансом, а в худшем – выполняют бальзамирование без разрешения, а стоимость включают в общую цену услуг по организации похорон.

В первый день моего пребывания в похоронном бюро «Элвудс и сыновья», после того, как я с облегчением убедилась в том, что Сара нисколько не похожа на Валерию из того пикантного фильма, я спросила ее, почему она выбрала свою профессию. Она ответила очень просто: «Для того, чтобы помогать людям». Она уверила меня в том, что в бюро бальзамирование делают только по просьбе родственников и заранее предупреждают их о ценах.

Мне очень хотелось попробовать бальзамировать самой, и я с головой окунулась в это дело. Первым моим объектом стала умершая женщина семидесяти пяти лет, никаких сложностей с ней Сара не ожидала и сочла ее подходящим для меня случаем. В предбаннике беременная Сара снабдила меня формой, которая вскоре стала моей второй кожей – хлопчатобумажный хирургический халат и пластмассовый фартук. Сама Сара связала волосы в конский хвост, надела на свой огромный беременный живот фартук и затянула его так, что на нем образовались поперечные полосы. Сара выглядела потрясающе в этом наряде, а беременность придавала ей – в ее сорок с лишним лет – нечто юношеское. Меня вдруг поразило присутствие в этом помещении трех женских прототипов – меня, как Девы, Сары, как Матери, и усопшей, как Старухи, и все мы были осенены окончательным и беспощадным присутствием самой воплощенной смерти.

Сара велела мне надеть перчатки и прикоснуться к руке умершей. «Это очень важно, потому что надо привыкнуть к холоду, – сказала она. – Поначалу это ощущение холода кажется очень странным». Я опасливо дотронулась до руки покойницы. Я впервые в жизни прикоснулась тогда к мертвому телу, остро сознавая, что переступаю какую-то границу. Я готовилась вступить на территорию, откуда не было возврата, понимая при этом, что дотрагиваюсь до лежавшей на столе Сары женщины без ее согласия. Да, я всего лишь прикоснулась к ее руке, но ее не было здесь, и она не могла сказать, нравится ей мое прикосновение или нет, и поэтому мне пришлось оправдываться тем, что ее близкие разрешили мне это сделать. Я мысленно сказала женщине, что я буду ее бальзамировать, и с этим согласны те, кто любил ее при жизни, что это не будет насилием над ее личностью. Взяв ее холодную руку в свою, я вдруг отчетливо осознала, что никогда в жизни не держала за руку свою бабушку. Никогда не могла я заставить себя дотронуться до ее изуродованной артритом руки, к ее пальцам, похожим на искривленные сухие ветки. И вот теперь я переживаю этот интимный момент, взяв за руку чужого мне человека.

Женщина некоторое время пролежала в холодильнике, и кожа руки была плотной, как белый герметик, и холодной, как извлеченная из ледника бутылка молока. Сара была права – я никогда в жизни не ощущала ничего подобного. Мне казалось, что я опустила пальцы в очень холодную воду, и даже после того, как я отняла руку, ощущение холода не исчезло. Это было напоминание о неведомом подземном мире.

Теперь надо было раздеть покойную. Это первый этап бальзамирования, так как одежда покойника может быть загрязнена. Для похорон или кремации родственники приносят новую одежду для своих любимых: лучший наряд или то, что они без колебаний надели бы сами. Раздевание было простым и практическим действием, но как говорит об этом Кристина Квигли: «Высохшее тело трупа минус одежда и очки создает дистанцию, необходимую для того, чтобы без колебаний вскрыть труп». После удаления одежды задача становится легче, как с практической, так и с психологической точки зрения.

Итак, мне предстояло впервые в жизни раздеть мертвого человека, и у меня снова возникло чувство, что я совершаю грех: я редко видела голых людей, а сейчас мне предстояло оказаться один на один с голым незнакомцем.

Вскоре мы приступили к бальзамированию, которое не имеет ничего общего с древнеегипетским бальзамированием. У современной процедуры совершенно иные принципы. Сара жестом указала мне на огромный сосуд, заполненный яркой, окрашенной пастельные тона жидкостью. «Всю жидкость в кровеносных сосудах и клетках надо заменить этим раствором», – сказала она. Жидкость эта представляет собой раствор формалина, метанола и других растворителей и имеет розовый или персиковый цвет, который называют «естественным». По цвету эта жидкость напомнила мне фруктовый блин. Сара наклонилась над покойной и ловко сделала скальпелем разрез на шее, отчего я непроизвольно отпрянула от трупа, ожидая, что сейчас буду обрызгана кровью. Конечно, никакая кровь не брызнула, так как сердце умершей давно остановилось, и поэтому я вернулась к телу и склонилась над ним, чтобы лучше рассмотреть то, что сделала Сара. Все выглядело так же, как в анатомических книгах, которые я любила читать. Конечно, вены не были синими, а артерии красными, как их изображают на рисунках, но слои тканей были мне знакомы – мышцы, подкожный жир и сосуды, рассеченные скальпелем Сары. Вторым ловким движением она рассекла сонную артерию и вставила в нее тонкую металлическую трубку, соединенную с резиновым шлангом, погруженным в сосуд с жидкостью. Для удаления крови и других жидкостей в яремную вену Сара ввела другую трубку. После включения насоса жидкость из чана стала нагнетаться в артерию, вытесняя кровь и замещая ее. В результате этого процесса не только удаляются бактерии из кровеносных сосудов, но и растворяются клетки, куда поступает раствор. Кроме того, он придает коже более «жизненный» цвет. Оттенки жидкостей могут быть разными, в зависимости от использованных компонентов. Мало того, свойства раствора могут менять ощущения, которые вызывает кожа покойника. Жидкость сглаживает морщины и складки, а затем уплотняется и фиксирует новое состояние тканей трупа. Мне пришлось массировать конечности, чтобы жидкость могла равномерно поступать в них, и это придало моим действиям интимность, которой я не ожидала и не могла предвидеть.

Когда вся кровь и телесные жидкости были замещены раствором, а сами они вытекли через венозный дренаж, я подумала, что на этом процедура закончится. Однако Сара извлекла из шкафа инструмент, похожий на меч, присоединенный к резиновой трубке, и я догадалась, что это троакар. Это инструмент для отсасывания жидкостей из полостей – я читала о нем в книгах по медицине. У троакара заостренный конец, а вокруг отверстия просвета, на стенках