– И нечего тут юлить! – ревел полковник, тряся натруженными кулаками. – Кроме вас, это никто не мог сделать! Капитан, либо вы все тут двуличные крысы, включая вас, либо не знаете, чем втихушку занимаются ваши люди!

– Да пошли вы к черту! – распушал усы и стоял горой за своих людей Руденко. – Я не знаю, что у вас тут происходит и кто вы такие, но за своих людей я отвечаю. Вы им на хрен не нужны! Оградите нас от своих кретинических разборок!

– Да как вы можете быть уверены в своих людях, если знаете их без году неделю… – шипела блондинка. – Как вы докажете, что они ни в чем не виноваты, жалкий вы капитанишка?

– А это уголовное преступление, между прочим, убить человека и выбросить его за борт! – храбро высказывался Аркадьев.

– Да неужто? – злобно хохотнул капитан. – Вы что, кретины, из сумасшедшего дома сбежали?

Вот тут и изменила выдержка полковнику. Порвалась тонкая нить, связующая эмоции с разумом. Он выбросил кулак. Капитан Руденко успел уклониться, и все же вспыхнуло ухо. Негодующе взревел помощник Шварц и отпустил полковнику затрещину в отместку за старшего товарища. Полковник ахнул – невиданное оскорбление. Махнул вторым кулаком, промахнулся, и спустя мгновение оба противника уже навалились на него, принялись заламывать руки. Сошлись враждующие партии, словно две непримиримые орды. Маргарита Юрьевна запечатала кулачком в живот Панову, радостно засмеялась. Тот разозлился, отшвырнул блондинку к чертовой матери, и она покатилась по палубе, продолжая по инерции хихикать. Вторая затрещина досталась Желтухину, тот вывалился из толпы, держась за щеку, едва не покатился, но устоял. Обратно в разборки он не бросился, остался в стороне, таращился на это безумие злыми глазами и при этом напряженно думал. А бестолковая свалка набирала обороты. Маргарита Юрьевна прыжками вернулась в строй, кинулась на помощь Евгении Дмитриевне, которую таскала за волосы взбешенная Алиса. Ударила по рукам, и та отпрыгнула. Замахнулась скалкой Виолетта Игоревна, ударила по воздуху – и сама перепугалась своей храбрости. Завизжал Аркадьев, начал тыкать в нее вилкой, при этом тоже попадал исключительно в воздух. Бобрович, Зуев и примкнувший к ним Вышинский втроем мутузили Малышкина, а тот кричал и отбивался почему-то локтями, правда, весьма удачно, судя по краснеющему уху Зуева и крови, хлынувшей из носа Бобровича. Это неравное противостояние обнаружил Панов, проворчал: «Ах вы, суки, трое на одного?» – и кинулся в гущу сражения, молотя кулаками направо и налево.

– А ну, хватит! – внезапно гаркнул Желтухин.

И конфликтующие стороны распались, словно только и ждали такого приказа. Снова стояли стенка на стенку, злобно разглядывая друг друга, потирая ушибы и ссадины. Особо пострадавших не было – только униженные.

– Охренели? – спросил Желтухин непонятно у кого.

– Сами начали, – проворчал Шварц.

– А ты не хами, парниша, – сиплым басом прогудел полковник. – Считай, что неприятностей уже огреб на свою башку. Ты хоть знаешь, на кого руку поднял?

– Ой, как страшно, – скорчила рожу Алиса. – Да нам вообще плевать, кто вы такие. У нас своя работа, и не хрен на нас бросаться.

– Черта с два я буду вас еще кормить, – мстительно заявила повариха, постукивая скалкой по ладошке. – Живите как хотите. Хулиганье форменное. А когда прибудем в порт, мы на вас сразу же заявление в полицию напишем, будете знать. А ты, толстяк, отдай вилку!

– Да, да, – набрался храбрости Малышкин. – Хозяйничают тут, ломают судно, мусорят везде. А нам потом платить за вас?

– Фу… – шумно выдохнула почти не пострадавшая Евгения Дмитриевна. – Не могу поверить. Мы стоим на сцене театра абсурда?

– Послушайте, не знаю, как вас там… – капитан Руденко кусал губы. Было видно, что он против войны, но если что… – Я не спорю, что вашу компанию подставили, и вы оказались на судне не по своей воле. Но мы-то здесь при чем? Мы делаем то, за что нам заплатили, и если здесь происходит что-то незаконное, то пусть на берегу разбирается прокуратура. Я не знаю, как объяснить пропажу вашего товарища и нападение на женщину. Мне очень жаль. Но господа, давайте не будем валить с больной головы на здоровую. Всему должно быть объяснение. Проще всего обвинить невиновных. Так что успокойтесь. Давайте еще раз обыщем судно, мы вам поможем. И если уж так хочется найти виноватого, то ищите в другом месте.

– В каком? – мрачно усмехнулась Статская.

– Да в каком угодно, – всплеснул руками капитан. – В своем коллективе и ищите, чего вы до чужого докопались?

Пассажиры угрожающе зароптали.

– И все же давайте разберемся, капитан. – Желтухин с опаской приблизился. – Неприятность с нашими спутниками произошла примерно в два часа – плюс-минус несколько минут. Где в это время находились ваши люди?

– Без проблем, – помощник Шварц облегченно вздохнул. – В два часа, а также минут за десять до этого и какое-то время после мы с Петром Ильичом находились на капитанском мостике. Вспомните, Петр Ильич, мы же с вами еще часы сверяли. Ваши отставали на одну минуту, а вы доказывали, что это и есть самое точное время.

– Андрей прав, – оживился капитан. – Именно так и было. Потом минут через десять вы стали кричать, забегали тут…

– А я вообще из камбуза не выходила, – проворчала Виолетта Игоревна. – Посуду мыла после тех, кто ее загадил. Вы же сами протащились всей ватагой мимо меня. Точно! – вспомнила она. – А потом минут через пять пришли Алиска с Малышкиным – остатки посуды принесли – и сидели со мной, жевали, пока вы там снова бегать не начали. Мы болтали… Хотя неважно, о чем мы болтали.

– Ну, так и было, блин, – вульгарным тоном подтвердила Алиса. – Имеем мы право отдохнуть пятнадцать минут и чего-нибудь перекусить? А потом вы снова свой шалман затеяли, давай повсюду носиться, всё высматривать, вынюхивать. Этот же плейбой потасканный, – она кивнула на Вышинского, – заглядывал на камбуз, видел нас.

– Умри, шалава, – без злости, но с большой усталостью выдохнул Вышинский.

Осмелевший Малышкин собрался что-то сказать, но Алиса локтем отправила его за спину.

Полицейские молчали, переваривая услышанное и сверля людей глазами. Желтухин поморщился – возможно, сказанное и не было правдой, но оно МОГЛО быть правдой. Взоры всех присутствующих перекрестились на Панове – и тот, еще недавно храбро бившийся кулаками, вдруг смутился, стушевался.

– А чего сразу я-то? – забормотал механик. – Я, между прочим, спозаранку уже в механичке сижу. Чай выпил, бутерброд сжевал – и вниз. Сами же приказали, Петр Ильич, не выходить оттуда, пока не починю эту мудотень. Вот истинный крест, никуда не выходил, пока это стадо слонов тут не затопало… – похоже, механик побаивался капитана, тон его сменился на заискивающий.

– А чем это от тебя попахивает? – принюхался капитан и прожег своего работника тяжелым взглядом. – Что-то мне подсказывает, господин матрос, что ты там не только спал…

– Да бросьте, Петр Ильич, – потупился сконфуженный механик. – Я ведь никогда вдрабадан не бываю, если что, всегда готов поработать…