Держите их, смотрите здесь, а я сейчас сделаю посветлее. У нас же есть бронебойно-зажигательные снаряды. А вон в поле стоят два подбитых немецких бронетранспортера. И двигатели у них карбюраторные, бензиновые. Сейчас я вам подсвечу!

Бабенко вздохнул и снова прижал к плечу железный приклад пулемета. Где-то со стороны нейтральной полосы, куда уползли Омаев и Логунов, вдруг послышалась автоматная очередь. Потом все стихло. Танкист покачал головой. Что там происходит, кто стреляет. А если немцы? Звук вроде немецкого автомата. Только бы прошли, только бы Руслан дотащил Василия и карту нашим принес. Эх, вот ведь как бывает. На последних километрах к нашим и такому случиться.

За спиной послышался тихий гул. Это стала поворачиваться башня «Зверобоя». И снова на поле начали подниматься и перебегать темные фигурки. Бабенко прицелился и стал стрелять короткими очередями туда, где видел фигурки врагов, без особой надежды попасть в них. Не попадешь, но все равно стрелять надо, надо хоть как-то удерживать врага, не подпускать его к себе. Оказаться ночью в таком положении, в каком оказались они, страшно, и нет почти никакой надежды спастись. Может, получится у Коли подсветить?

Гулко ударила в ночь пушка, выплеснув струю огня. И почти сразу звонко отозвался металл сильным ударом, полетели искры в том месте, где темнел подбитый вражеский бронетранспортер. И тут же взрыв полыхнул в небо, осветив все вокруг. Взорвался бензобак. Немцы отшатнулись от горящей машины и тут же попали под пулеметные очереди. Теперь их было хорошо видно. Можно стрелять, как в тире или как на полигоне во время тренировок. А с башни «Зверобоя» ударил второй пулемет, и немцы беспорядочно побежали, падая и падая от пуль. Когда все стихло, Бочкин выбрался из танка и подошел к Бабенко.

– Мне кажется, что сегодня они больше не сунутся. Слишком много потерь у них из-за одного нашего танка.

– Может, и не сунутся, – пожал Бабенко плечами, а потом вдруг улыбнулся: – А ведь точно не сунутся, Коля. Я как-то вот грущу, о своем думаю, а надо подумать за них, как они о нас думают. Фрицы эти! Они же не знают, сколько нас здесь! Не знают, что мы делаем. Может, к нам помощь подошла с передовой? У нас и пушка и пулеметы. Не, не сунутся, Коля, точно ночь спокойно пройдет. Но дежурить все равно надо.

– Тогда так, Семен Михалыч. – Бочкин потер руки. – Я сейчас принесу по баночке тушенки, воды из канистры чистой и фляжечку заветную.

– Ох, Коля, не слышит тебя Логунов, – покачал Бабенко головой. – Ну, да ладно, как лекарство немножко можно. И за наших ребят, чтобы добрались, и за нас с тобой, чтобы продержались здесь. Но дежурю я первый. Ты пока поспишь два часа, и я тебя разбужу.

– Все как положено по Уставу караульной службы, товарищ сержант, – улыбнулся Бочкин. – Вы старший по званию, вам тут командовать.

Глава 6

Майор Астафьев прошелся по маленькой комнате, которая служила ему и кабинетом, и квартирой. Керосиновая лампа на столе чадила, язычок пламени плясал за стеклом, отбрасывая на стены причудливые тени. Соколов, сидевший за столом, протянул руку и убавил фитиль в лампе. Яркость света уменьшилась, но гореть лампа стала ровнее. Астафьев повернулся, посмотрел на лампу и сказал:

– Вечером мы получили сигнал от твоих. Но только он не совсем соответствовал нашей договоренности. Все было передано правильно, но добавлен квадрат пятьдесят один. Надо понимать так, что твой экипаж решил переходить линию фронта не там, где мы их ждали, а в квадрате пятьдесят один.

– Ну, и что вы предприняли? – еле сдерживая волнение в голосе, спросил Алексей. – Они ведь там ждут!

– Послушайте, Соколов, – нахмурился майор. – Сигнал пришел не совсем правильный. Понимаете вы это? Нет уверенности, что это твои ребята. Мы решили подождать.

– Сколько ждать, чего ждать? А если за ними по пятам фрицы идут. Пока вы ждете, их, может, уже и…

– Я прошу прекратить эти намеки, товарищ лейтенант! – строго потребовал Астафьев. – Есть четко оговоренный план действий, и мы должны придерживаться его, а не метаться по каждому чиху в атмосфере.

– Разрешите я сам схожу на нейтральную полосу, чтобы убедиться, что это «Зверобой». И приведу танк сюда. Они же со сведениями идут!

– Нет никакой уверенности, что экипаж выполнил задание, нет никакой уверенности, что сигнал пришел именно от них. Связываться по этому каналу связи мы не посчитали возможным, поскольку он зарезервирован за вашей группой. Ответь мы сейчас и окажись, что под видом вашего экипажа с нами пытался связаться враг, и мы расшифруем канал связи.

Соколов сжал голову руками, стараясь держать себя в руках и не сорваться. В этот момент в коридоре послышались торопливые шаги, и дверь в комнату открылась.

– Разрешите, товарищ майор, – раздался голос дежурного. – Доложили из батальона капитана Лукманова. Боевое охранение слышало звуки боя с орудийной стрельбой в пятьдесят первом квадрате. Сейчас звуки перестрелки на нейтральной полосе. Ближе к нашим окопам.

– Да они же прорываются с боем к своим! – взорвался Соколов. – И уже без танка. Может даже не все, а кто остался в живых! Вы понимаете?

– Машину! – приказал майор, снимая с вешалки шинель. – В батальон Лукманова!

Очередь прошла по земле возле ног Омаева, и он поспешно перекатился в сторону. Логунов пытался ползти сам, но у него это плохо получалось.

– А, гады! – крикнул Руслан, снова сделал кувырок и поднялся на колени в двух метрах левее.

Он увидел пятерых немцев, пытавшихся окружить танкистов, но знал, что были и другие. Длинной очередью он свалил одного фашиста, ранил второго и снова упал, снова перекатился в сторону, слыша ответные очереди. Справа дважды выстрелил пистолет Логунова. Хорошо, что немцы пошли налегке преследовать танкистов. У них не было с собой гранат, иначе бы погоня давно закончилась. Руслан быстро подполз к старшине, снова ухватился за узел брезента и, скрипя зубами от натуги, поволок его к большой воронке от бомбы. Укрыть командира там. Воронка старая, поросла травой, края осыпались, и ее не видно со стороны. А я…

Еще одна автоматная очередь, и снова пули легли очень близко. Омаев опять перекатился в сторону, до ближайших кустов, перебежал еще метра три на коленях и упал на живот. Кажется, его маневр немцы не заметили. Они осторожничают, потеряли уже человек пять убитыми и ранеными, но у них приказ уничтожить русских. И они не отступятся. Вот шевельнулась высокая трава левее. Ползут прямо к воронке. Руслан приподнялся и дал две длинные очереди.