— Хочешь пообедать и все обдумать? — предлагаю я.

— Хорошая идея.

Она направляется к двери, но я преграждаю ей путь.

— Не двигайся.

Я направляюсь к машине, чтобы взять корзину для пикника, лежащую на заднем сиденье, и возвращаюсь с ней в руках.

— Что это такое? — удивляется она, когда я начинаю распаковывать бутерброды, напитки и десерты.

— Я подумал, что у нас будет насыщенный день. Топливо — это важно.

Мы сидим на одеяле, которое я принес, чтобы застелить пол. Мы едим и разговариваем, и мне приятно видеть ее улыбку.

— Спасибо, — говорит она, протягивая руку за одним из печений, приготовленных на десерт. — Это было действительно заботливо с твоей стороны — взять ради меня выходной на все утро.

— С удовольствием. И у меня назначена встреча сегодня днем перед тренировкой, — я колеблюсь. — Это терапия.

Ее брови взлетают вверх, когда она доедает печенье.

— Я не знаю, о чем ты будешь говорить, и ты не обязан мне рассказывать, но надеюсь, что это поможет.

Я пытаюсь выразить словами некоторые из мрачных мыслей, которые крутились в моей голове на протяжении нескольких месяцев.

— Я так долго пытался быть лучшим. Я жаждал конкуренции и был готов бросить все ради победы. Но при этом игнорировал другие части себя, те, которые заставляли меня чувствовать себя слабым. Я больше не могу их игнорировать.

Она медленно кивает.

— Я перебирала в памяти то, что произошло в Лос-Анджелесе. Я бросила тебя, когда ты был на самом дне. Мне жаль.

От удивления я нахмурился.

— Ты поступила правильно. Я никогда не хотел заставлять тебя чувствовать себя плохо. Или плохо себя чувствовать из-за того, что тебе хорошо.

Она выдерживает мой взгляд, и я воодушевляюсь доверием на ее лице.

— Однажды ты сказала, что всегда будешь ставить на меня. Так вот, я всегда буду ставить на тебя.

Она доедает печенье и перекладывает его обратно на ладони.

— Это тот самый случай, — решает она, оглядываясь по сторонам из своего сидячего положения.

— В таком случае…

Я беру вторую корзину, в которой лежит бутылка шампанского и ведерко со льдом. Она смеется от восторга, когда я откупориваю пробку.

— Это как в том шоу, где они покупают свадебные платья и пьют шампанское, когда говорят «да».

— Я подумал, что мы будем праздновать, если ты найдешь студию, — я наливаю шампанское в два бокала и протягиваю ей один.

— Я люблю шампанское, — признается Нова. — Мне все равно, если оно модное. Как можно пить пузырьки и не чувствовать себя праздником?!

Я ухмыляюсь, глядя на нее. Черт, как же она прекрасна в таком виде.

По правде говоря, я уже устал от этого перерыва. Я хочу, чтобы у нас с ней было миллион маленьких праздников, подобных этому. Это будущее, в которое я хочу верить. Ради которого я готов работать.

— Теперь нам нужно найти тебе агента, — бормочу я над своим бокалом, пока она радостно потягивает.

— Агенты проверяют сообщения? — ее улыбка немного увядает, когда она морщит нос.

— Обычно нет. А что?

— Кто-то связался со мной в социальных сетях. Думаю, это может быть Брэд.

Я мгновенно настораживаюсь.

— Брэд — это твой бывший?

— Да. Я не ответила.

Черт, что это, неделя мудаков?

— Я разберусь с этим.

— Нет, — она кладет ладонь мне на плечо. — Ничего не случится, и Брэд не собирается показываться рядом со мной, с тем, кого он бросил, или с бизнесом, из которого он украл деньги.

Она улыбается, но я даже близко не доволен.

Нова поворачивается обратно к пространству.

— Это идеально. Мне нужно срочно связаться с риэлтором. Она сказала, что у нее есть заинтересованные арендаторы.

Я не говорю ей, что уже внес залог в пять тысяч долларов за каждое помещение, которое мы смотрели, чтобы риелтор придержал их до решения Новы.

Приглашаем вас на вечеринку Кайла Бэнкса в честь Хэллоуина.

Костюмы обязательны.

Никаких фотографий.

19

НОВА

Я крадусь вниз по лестнице из своей комнаты. Когда я натыкаюсь на место на деревянном полу, которое скрипит, я вздрагиваю.

Харлан в гостиной смотрит игру. Мари укачивает Эмили в углу.

Ворчун: Передумала?

Сообщение Клэя подсвечивает телефон в моем кармане.

На этот раз я прячусь не от Мари и Харлана, а только от ребенка.

Я набираю ответ.

Нова: Скоро буду.

Я надеваю туфли и проверяю свое отражение в зеркале, прежде чем выскользнуть за входную дверь. Мои волосы собраны в светло-розовый хвост, а голубое мини-платье расширяется на бедрах благодаря яркому радужному поясу.

Машина Клэя стоит в конце подъездной дорожки, и я, тяжело дыша, тянусь к ручке.

— Скажи мне, что ты не спускалась по водосточной трубе, — бормочет он, когда я вваливаюсь внутрь.

— Почти. У Эмили сейчас сложный период. Клянусь, бабочка хлопает крыльями на другом конце комнаты, и этот ребенок просыпается.

С тех пор как он помог мне найти студию, мы переписывались, но оба были заняты, и у нас не было времени на личную встречу. Сегодня вечером он предложил меня подвезти, сказав, что подвозит еще несколько человек.

— А где Новичок? И Джей? — спрашиваю я, понимая, что мы одни.

— Они, э-э, решили ехать в одиночку.

Я тянусь за ремнем безопасности.

— Так что никаких нянек.

— Ты имеешь в виду их или нас?

Голос Клэя легкий, но в нем есть нотки, которые заставляют мое сердце биться быстрее.

Оказавшись наедине с ним, все меняется.

Мы не занимались сексом со времен клуба, и каждый раз, когда я вижу его, я хочу его. Черт, как же я хочу его.

Он переключает передачу и выезжает на дорогу, останавливаясь, чтобы проверить, нет ли пробок. В то же время он медленно осматривает мой наряд, задерживаясь на нескольких местах.

— Ты — радуга, — говорит он. Клэй проводит пальцем по ярко-фиолетовой звезде на моей щеке. — Ты хорошо выглядишь.

— Меня вдохновил рисунок на лице. А как насчет тебя?

— У меня нет костюма, — он сворачивает на улицу.

— Я так и думала, что ты это скажешь, — я с блеском достаю купленную корону. — Теперь ты король поля.

Он наклоняет голову, чтобы я могла надеть ее на макушку. Когда он выпрямляется, корона почти задевает крышу машины, но это неважно. Он мощный и сексуальный.

— Как тебе студия? — спрашивает Клэй.

— Отлично. Я заканчиваю работу над произведениями для выставки в Нью-Йорке на следующей неделе, — сдвигаюсь, скрещивая ноги.

— Ты пригласишь меня?

— О, Боже. Пожалуйста, не приходи. Мне нравятся эти работы, но я все еще учусь быть более толстокожей после Лос-Анджелеса. К тому