Выяснилось, что он вдовец, один растит дочку. Вскоре Татьяна познакомилась и с Диной, худенькой девочкой десяти лет. Молчаливая, застенчивая, со светлыми прозрачными глазами и темными косичками, она казалась не по годам взрослой и задумчивой. Была в ней недетская печаль и тревога.

Наиль обожал дочь и не стеснялся этого. Всю жизнь старался за двоих, пытался не просто быть отцом, но и заменить собой мать. Выслушивал ее секреты, успокаивал страхи, вытирал слезы, помогал делать уроки, заплетал косички, терпеливо отвечал на многочисленные вопросы. И делал все это с огромным желанием и интересом, не по обязанности.

Дочь платила ему той же огромной любовью. Была совершенно не капризным, не избалованным ребенком. Ей и в голову не приходило тянуть с отца деньги, требовать наряды или дорогие побрякушки.

Татьяна смотрела на этих двоих и думала: замкнутая самодостаточная система. Никто им больше не нужен.

Татьяна приехала в Казань из небольшого волжского городка Камышина, где жила с мамой и бабушкой. Отца не знала и по сей день не подозревала, жив ли человек, которому она обязана своим появлением на свет. Росла уравновешенной, крепкой девочкой с сильным характером и ясной головой. Всегда отлично училась и ставила перед собой высокие цели. Например, собиралась поступить в Казанский университет, потому что там учился Ленин. И поступила. Сегодняшняя молодежь, конечно, выбирает будущее, руководствуясь несколько иными критериями.

Выбор оказался правильным. Татьяна стала дипломированным журналистом, по распределению попала в Ульяновск, отработав три положенных года, уехала в Красноярск. На одном месте не сидела, объездила всю страну вдоль и поперек. В родной Камышин вернулась, когда исполнилось тридцать. Бабушка умерла, мама болела и звала дочь домой.

Вскоре мама умерла, и больше поводов оставаться в Камышине не было. Сокурсник, Артур, на свой страх и риск одним из первых в Казани открыл глянцевый журнал о событиях и людях столицы Татарстана. Татьяну, которую знал как человека умного и порядочного, позвал на должность директора рекламного отдела. Она подумала и решилась. Казань – прекрасный, почти родной город с огромными возможностями. Куда большими, чем Камышин.

Вырученных от продажи камышинской недвижимости денег вместе с ее накоплениями хватило на однокомнатную «улучшенку» в новом доме. На ремонт уже не оставалось.

Но она не грустила. Журнал «Город в лицах» неожиданно быстро пошел в гору. Татьяна увлеченно осваивала новую профессию. На первых порах, громко именуясь директором, работала в гордом одиночестве. Сама находила желающих разместить рекламу, собирала материал, писала статьи. Но уже через пару лет под ее началом трудились пять человек, обученных ею самой. Она получала приличные деньги и все их тратила на обустройство своего жилища. По молодости намотавшись по городами и весям, Татьяна вдруг ощутила, какая это радость – иметь свой собственный дом.

Через несколько лет квартира стала такой, как ей хотелось. Она снесла стену между кухней и комнатой. Прихожей, комнаты и кухни больше не было, вместо этого получилось одно большое пространство, поделенное на различные зоны при помощи мебели, светильников и прочих дизайнерских уловок. Теперь в доме не было темных углов, межкомнатных перегородок и дверей – лишь простор, свет, панорамный вид из окон и много-много воздуха.

На новоселье позвала Наиля с Диной. Они съели тонну вкусной еды, рассматривали фотографии, хохотали, играли в ассоциации, танцевали и даже пели. Ближе к полуночи девочка заснула прямо в кресле, и отец перенес ее на диван, укутав пледом. А они вдвоем еще часа два сидели за кухонным столом, пили легкое вино и разговаривали. Эта картина прочно врезалась в память: они сидят, склонив друг к другу головы. Кругом темно, только бисер ночных огней за окном да лимонный круг света от висящей над столом лампы.

С годами их братско-сестринские отношения крепли. Когда у Татьяны что-то выходило из строя, Наиль брал ящик с инструментами и являлся чинить. Когда Дине требовалось подогнуть брюки или укоротить юбку, она точно знала, к кому обратиться. Они помогали друг другу, советовались, встречались за праздничным столом. Речь о том, что они могли бы стать друг для друга кем-то большим, не зашла ни разу. Она давно свыклась с этим фактом и жила своей жизнью.

Несколько лет назад Татьяна вынуждена была уйти из журнала, где проработала десять лет: Артур продал бизнес и уехал с семьей в Израиль. С новым хозяином сработаться не получилось. В первый момент она испугалась перемен: нелегко срываться с насиженного места, тем более если ты далеко не юная девочка. Вскоре ей предложили возглавить пресс-службу кондитерского холдинга, и она согласилась. Правда, предполагались постоянные командировки, но это не пугало. Беспокоиться, пока она в отъезде, было не за кого.

Татьяна повернулась на правый бок. Глянула на часы. Полвторого! Устала до чертиков, а заснуть не удается.

«Старею, – подумала она, – становлюсь как покойная бабушка. Та вечно по утрам жаловалась: лежу, сна нет, и думаю, думаю. Вот и я так. Только в каком месте от этих «думаний» прибавляется?»

Проснулась Татьяна сильно не в духе. Ночью спать не хотелось, а когда пришло время вставать, кажется, полжизни отдала бы за возможность поваляться пару часиков. Укладывая перед зеркалом короткие светлые волосы, придирчиво разглядывая слегка отекшее за ночь лицо, вспомнила известную шутку про три возрастных этапа в жизни человека.

Первый – это когда можно всю ночь пить, гулять, черт знает чем заниматься, а утром вид свежий и отдохнувший. Второй – когда всю ночь пьешь, гуляешь, всякими глупостями занимаешься, и утром по тебе это видно. Ну а на третьем ночью спишь, ни грамма спиртного в рот не берешь, ничем вообще не занимаешься, а поутру физиономия такая, будто… ну, в общем, ясно.

Утро катилось по привычному многолетнему распорядку. Покончив с прической, она слегка подкрасилась, выпила кофе со сливками, съела бутерброд, оделась, заперла дверь и вызвала лифт.

А потом случилось странное.

В подъехавшем лифте уже находился пассажир. В первое мгновение Татьяна не узнала этого человека, лишь отметила про себя, что лицо знакомое. Симпатичный парень. Даже красивый. Густые светлые волосы, крупные глаза чуть навыкате, капризный чувственный рот. Он повернул голову, и, глянув на его вздернутый нос, она тут же вспомнила: ну конечно! Динкина большая любовь! Как его звали? Жак, кажется? Нет… Жан! Да-да, Жан. Актер.

Знакомы они не были, но Татьяна видела его, когда Жан провожал девушку до дому. Молодой человек равнодушно чиркнул взглядом по ее лицу и отвернулся. Она тоже отвела глаза, ничем не выдав, что знает этого типа.

Что он здесь делает? Ехал сверху. Наверняка возвращается от Дины. По всему видать, ночевал у нее.

«Неужели она снова с ним встречается? Вот дуреха», – расстроилась Татьяна.

Про их роман она знала от Наиля. Тот с ума сходил, настолько противен ему был этот сахарный красавчик. Он считал возлюбленного дочери совратителем и негодяем, расчетливым, испорченным и наглым типом. Впервые в жизни полюбившая девочка страдала с ним рядом – это было видно. Отец, терзаясь от сознания собственного бессилия, ничем не мог помочь дочери.