— Погоди, погоди!

Громов бессовестно выдернул из рук Виталия документ, прочитал несколько раз. Недоверчиво покрутил головой.

— Как-то это все… Нелепо. Не находишь?

— Нахожу, — не стал спорить Князев.

И тут же мысленно пожалел старую учительницу, которую использовали как наживку, а потом бросили на произвол судьбы. То ли молодая пара испугалась и сбежала от неприятностей подальше, то ли изначально у них был такой план — подставить старую женщину, чтобы отомстить за двойку в четверти. Эта мысль не принадлежала Князеву. Это его начальник так высказался, со скучным лицом выслушав доклад Виталия. И еще посоветовал не лезть туда, где хоть немного несет политикой.

— Их там сам черт не разберет, Князев, — морщил недовольно лицо Новиков. — Сначала делают репортаж, потом его теряют. И был ли он вообще? Ну да, да, Скоморохова будто бы видела запись своими глазами. Но на ее зрение я бы на твоем месте не полагался. Когда она слышит фамилию Ильина, то… Дальше продолжать?

Князев промолчал в ответ. И начальник сразу перевел разговор в другое русло.

— Нелепо и странно, — бубнил Громов, уничтожая кофе крупными глотками. — Снимают компромат на Ильина, потом в спешке бегут. Тут же селятся у родственников, не прячутся. И снова исчезают. Что там мамаша Карновой на этот счет ответила? Что молодые уехали отдыхать? А куда не знает?

Виталий еле сдержался, чтобы не обругать наглого опера.

Он знал! Он все знал, может, даже раньше него. И разыгрывал неведение. Зачем?! Экзаменовал старшего лейтенанта Князева? И снова вопрос — зачем?!

Он подавил бешенство и коротко ответил:

— Как-то так.

— А что, если предположить, что по их следам пустились люди Ильина, а?

— Зачем? — спросил Князев.

Он, конечно, понимал мотивы Ильина. Даже очень. Но тоже стало интересно, что по этому поводу думает Громов.

— Ну, как же! У Ильина вполне обоснованный мотив. Ему нужны эти люди, нужна эта запись, чтобы реабилитироваться в глазах электората, а заодно и показать, какими методами не гнушается его оппонент. Все ясно как божий день.

И Громов, довольный собой, умолк, выскребывая ложкой неразмешавшийся сахар, оставшийся на дне чашки.

— А люди, которые наняли Карнову и Игумнова, конечно же, не могут допустить подобного разоблачения. Они станут искать их. Параллельно с людьми Ильина.

— Молодец, старлей! — искренне похвалил Громов и даже протянул ему руку для того, чтобы пожать. — А какие соображения насчет того, кто напал на училку? Чьи, по-твоему, люди?

— Ильина, — с твердой уверенностью произнес Виталий. — Мне об этом известно совершенно точно.

Он знал это безо всяких соображений. Успел опросить тех, кто видел хоть что-то. И успел составить с ними композиционный портрет. И без труда узнал в нем одного из людей Ильина, засветившегося в его эскорте. В настоящий момент он вел его активные поиски, но…

Результата пока не было, парень как сквозь землю провалился. Это раз. А два — Громову об этом знать совершенно необязательно. Не он занимался нападением на Скоморохову.

— Так, так, так…

Громов помолчал, рассматривая старшего лейтенанта Князева с завистливым интересом. Шумно вздохнув, поднялся и понес пустую чашку со следами неразмешанного сахара на тумбочку в уголке.

— А ты молодец, старлей, — похвалил он из угла, пристраивая чашку на въевшийся в поверхность тумбочки круглый след. — Неплохо сработал. И даже точно знаешь — кто именно?

— Знаю. Веду поиски.

— А может, объединим усилия, а?

Громов прищурился на него из угла, который не спешил покидать. То в чайник заглянет, то в сахарницу, которую сам же и опустошил.

— Не думаю, что это может понравиться моему руководству, — сдержанно ответил Князев. — То, что я свои обязанности перекладываю на кого-то. Тем более на человека не из нашего отдела.

— Каждый сам за себя, да? — Громов погрозил ему пальцем. Наигранно улыбнулся. И снова неуверенно произнес: — А ты молодец, старлей…

Виталий принялся старательно изображать занятость. Общение с Громовым выбивало его из равновесия на весь день. После его ухода его начинали глодать сомнения. И все заверения Ирины, что он на верном пути и что дело бывшей учительницы Скомороховой еще выстрелит головокружительным успехом, казались ему утопией.

Какое дело? Нет никакого дела. Флешкарту Виталик так и не нашел. Ее подобрал кто-то до него. Может, даже тот человек, что напал на Скоморохову и отобрал сумку, — человек Ильина. Обыскал в машине сумку, не нашел того, что нужно, вернулся во двор, пошарил в пионовых зарослях и…

Или та незнакомая женщина, описать которую соседка Скомороховой не смогла. Она приходила к бывшей учительнице, не застала ее. Если знала, что искать, могла и постараться.

И вообще! Нужно ли ему зацикливаться на поисках записи, способной навредить политической карьере Ильина? Так ли уж она важна? Его дело — найти человека, который нанес пожилой женщине тяжкие телесные повреждения и украл у нее сумку.

А дело Громова — искать убийцу бывшего ученика Скомороховой.

— Илья Иванович, а ты говорил с Ильиным? — неожиданно решился он на вопрос.

— На предмет? — рассеянно отозвался Громов.

Кажется, он собрался уходить. Активно хлопал себя по карманам в поисках пачки сигарет и зажигалки. Князеву уже было знакомо это похлопывание.

— Ну… Его бывший друг пропал с радаров сразу после скандала, который устроил ему в ресторане. Разве это не повод для разговора? Не повод его подозревать?

— Поверь мне, старлей, подозреваемых у меня — пруд пруди. — Громов делано зевнул. — И мотивы у них более прозрачные. Зачем Ильину смерть Сугробова? Он не представлял для него никакой опасности. Пьяный бред, который он нес, был понятен только одной Скомороховой. И только потому, что она хотела услышать то, что хотела.

— И кто в подозреваемых, если не секрет?

Зачем спросил? Ему то что? Он не ведет дело об убийстве Сугробова. Он вообще никакого дела еще не возбудил и даже не ходатайствовал о его возбуждении.

— Как всегда, это самые близкие люди, заинтересованные в том, чтобы он, как ты изволишь выражаться, исчез с радаров. Сестра. Бывшая жена. Им он не давал покоя. Не давал спокойно жить. Все просто.

— И улики есть?

Князеву хотелось фыркнуть или даже рассмеяться в лицо Громову, обвинив того в непрофессионализме. Это дело не было таким простым, как тому хотелось представить.

Зачем бывшей жене убивать Сугробова? Она и так от него уже избавилась, оформив развод и выставив его за дверь. Ну, доставал ее, да, частыми визитами. И что? Убивать за это, что ли? Могла бы просто заявление в полицию написать, и Сугробов забыл бы дорогу к ее порогу. Это не она!