Цель была совсем рядом, каких-то пятьдесят метров. Но тут что-то едко укололо кота в шею, как раз в зазор между наплечной броней и шлемом. Рефлекторно киллер прижал кулак с рукоятью меча к своей шее, коготки фурри потянули на себя то, что кололось и мешало. Это был шип какого-то растения. Длинный, почти с коготь Мяча, красный от крови и пахнущий чем-то токсично сладким.

Реальность дрогнула, и зелёные стволы деревьев поплыли в сторону, будто начали кровоточить мерцающими цветами радуги. В голове убийцы заиграла музыка — это были песни принцесс из детских Дисней мультиков, однако слов Мяч разобрать не мог.

Свет синих ламп моргнул и погас. Киллер огляделся, переключив шлем в режим прибора ночного видения. Вытоптанная тропинка, на которой он сейчас стоял, извивалась, но необратимо вела к яркому дверному проёму. Тень шагнула из света прямо на него. Очертания не могли принадлежать кому бы то другому, этой фигуры Мяч не забыл бы никогда. Казалось, прошло уже двадцать лет с момента его первого раза, его первой забранной жизни. Хатомо Макодзуки — глава клана Бешеной Пустоты — был давно мёртв. Глаза фурри лиса светились яростью, а в обеих руках тень сжимала длинное копьё. Силуэт приближался всё ближе и ближе, и кот мог видеть сгнившие ткани его лица, выцветшую от времени, некогда рыжую, а теперь белую шерсть, слипшуюся грязными колтунами, а из-под этого всего кошмара просвечивали бело-жёлтые, острые как бритвы зубы.

Хатомо узнал своего убийцу.

— Малыш Меч, вот мы и снова встретились, трусливый кот! Ты думал, яд убьёт меня навсегда?! — силуэт попробовал засмеяться, но из пасти лиса начала стекать какая-то вязкая тягучая жидкость.

— Я убил тебя однажды и убью снова! — покачал головой Мяч.

— Но ты не вернёшь своих трусливых родителей! И поэтому ты уже проиграл! — копьё в руках лиса начало вращаться, начиная свой боевой танец. — Ты был слабейшим из вашего клана и рода и, если бы не яд, никогда бы меня не достал.

— То время прошло, Макодзуки! Теперь я — грозный воин, и я сражу тебя вновь! — Мяч выпрямил свою спину, вглядываясь в сгнившее лицо врага.

— Ты — порошковый наркоман с синдромом неудачника! — рассмеялся лис. — Умри же от моего копья, как погибли и все твои родные!

Мяч сжал мечи в руках, готовясь к рывку противника, и тот прыгнул, занося для удара своё орудие. Катана врезалась в почву перед ногами киллера, его правая рука скользнула к рукояти пистолета, когда враг был совсем близко. Какие-то секунды отделяли их от столкновения. Мяч выстрелил прямо в лисью морду, он нажимал спусковой курок много раз, пока фурри лис не растворился в воздухе прямо перед ним. Он видел, как крошится череп, как разлетается в клочья черепная коробка, воин даже уклонился от направленного в его горло копья.

Крик вырвался из глотки Мяча. Он застыл с вытянутой рукой в сторону, где ничего не было, зато где-то впереди что-то звенело, от выпущенных в тень стальных шаров.

Драться с Хатомо на холодном оружии, как заповедовал кодекс, было нельзя. Это Мяч знал тогда, не забыл он это и сейчас. Первый убитый им человек, был, пожалуй, одним из самых опасных людей того времени.

Тогда Мяч выбрался из здания враждебного клана через вентиляцию, будучи ростом немного больше кошки. Он наблюдал сквозь сетку воздуховодов, как бокалы, смазанные ядом, приносят его врагу; как слуги наливают ему вино и как в конвульсиях, испуская крик боли и ярости, гибнет его неприятель. В окружении полуголых девушек, своих шестёрок и обслуги. В самом дорогом ресторане города.

— То, что не поразить мечом, тонет в обычной воде! — сказал его отец и бросил булыжник в воду.

Теперь Мяч стоял на берегу моря вместе со своими отцом и матерью, погибшими когда-то давно от рук лисиц.

— Я убил его, папа, — прошептал Мяч. — А потом убил их всех! Я подорвал здание их клана химической бомбой. Глаз за глаз, пап, клан за клан, как ты учил!

Фигура отца стояла к парню спиной и медленно отдалялась, несмотря на то что Мяч шёл к нему. Шёл, потом бежал, но вязкий песок не давал догнать и увидеть лицо отца.

— Ты всех нас подвёл, милый Мечик, — положила лапу на его плечо мать, тем самым остановив бесконечный бег парня.

— Но я всех их убил! — возразил киллер, вдруг посмотрев на своё тело, ставшее снова телом ребёнка.

— И посмотри, кем ты стал. Ты убил убийцу и тем самым породил что-то худшее. Ты сам стал Хатомо Макодзуки — убийцей, но убийцей без клана, без семьи, тратящего все вырученные деньги на наркотики.

Глаза мяча наполнились слезами. Он пытался увидеть лицо матери. Он надеялся на то, что это всё шутка, что сейчас родители повернутся и скажут что-то типа:

“Молодец, Мечик, ты всё правильно сделал. Лисы заслуживали смерти. Заслуживали все!”

Но родители уходили всё дальше и дальше, пока пляж не исчез, перенеся кота обратно в оранжерею.

— Пф… — выдохнул Мяч.

Вокруг было светло и жарко. Тело знобило, и фурри отключил фильтры воздуха на своей маске.

Они стояли вокруг. Человек пятьдесят — полугнилые люди, фурри, полуфурри. Киллер обернулся, чтобы мельком увидеть тех, кто пришёл за ним, это была засада. Но засада из всех, кого он когда-либо убивал.

Немыслимо, неописуемо, невозможно. Тени дрогнули в едином атакующем порыве, и пистолет фурри кота застрекотал в разные стороны, испуская точно в головы его жертвам смертоносные шарики. Магазин иссяк, и лапы парня взялись за мечи.

“О… эта схватка будет славной!” — решил для себя убийца, а вокруг него засвистел сплошной купол сияющих и режущих всё вокруг лезвий. — “Но, черт их, как же их много!”

Глава 15. Трое

Шлюз тепличного купола открылся перед Чаком и Эйни. Тут не было голосовых замков, запоров и вообще никаких охранных мер. Двое шагнули внутрь, дверца плотно затворилась за их спинами, а мягкий механический голос монотонно произнёс:

— Подождите три секунды, идёт стабилизация давления.

— Компьютер, — позвал Чак. — Нам бы увидеться с твоим хозяином.

— К сожалению, вряд ли господин Гейтс захочет вас принять, для этого лучше обратитесь в центральный офис Майкрософт.

— Да нет, предупреди Суппи, что Чак и Эйни из Бурых Клыков прибыли к ней и жаждут встречи.

Дверца впереди отъехала