мере, начал двигаться в этом направлении, что давалось мне адски трудно. Если до этого у меня еще был шанс наладить с ней отношения, то теперь я вообще не представлял, как находиться с ней в одном университете. Видеть ее на своих парах и относиться как к обычной студентке, как к остальным? Нет. Мирослава никогда не была для меня одной из многих.

Мира явно не ожидала от меня подобного поведения. Буквально кожей чувствуя ее смятение, я был на грани прекратить этот цирк, но она схватила стаканчик с кофе и поспешила вернуться к столику. Обернувшись, я увидел ее уже в окружении Даниленко, Фетисова и того белобрысого хмыря, к которому я так отчаянно ее ревновал. Кто бы мог подумать, что однажды я буду завидовать какому-то зазнавшемуся недоразумению, самомнение которого шло впереди него самого.

В кафетерий я пришел за обычной минералкой, но встретив Миру, уже не смог заставить себя вернуться в кабинет, так что прошел к линии раздачи еды. Схватив тарелку с каким-то салатом, есть который не собирался, я ждал своей очереди на оплату и изредка поглядывал на Миру.

Сталкер, черт бы меня побрал.

Мира улыбалась, участвуя в разговоре, но при этом практически не обращала внимания на своего парня, что заметно улучшило мое настроение. Настолько, что я не стал возражать, когда ко мне подошла и завела разговор… Захарова.

Вот он, тот самый момент.

Инна благодарила за проведенную консультацию и пыталась договориться о следующей. Не желая в тот момент это обсуждать, я отпустил шутливый комментарий, в ответ на который Захарова рассмеялась так громко, что мне заложило уши.

Мира не могла этого не услышать.

Кое-как отделавшись от приставучей студентки, я прошел к свободному столу позади Миры и ее друзей, а вскоре к ним присоединилась и сама Захарова. И спустя всего несколько минут Даниленко настойчиво потянула безмолвную подругу на выход. Мира следовала за ней точно в прострации, и я успел заметить, что она бледна и определенно расстроена.

Так в этом была причина ее слез в коридоре?

Теперь обрывки воспоминаний начали складываться в единую картину, как кусочки пазла.

Кафетерий, мое показное равнодушие, Захарова.

Встреча сегодня утром в кофейне и снова Захарова. Я встретил ее перед входом и всего лишь придержал для нее дверь, но она последовала за мной, как привязанная.

Уже стоя в очереди, я увидел Мирославу, которая была настолько прекрасна, что мне хотелось лишь одного – схватить ее за руку на глазах у всех и забрать туда, где мы сможем побыть наедине. Если бы в тот момент я думал головой, а не членом, то сразу обратил бы внимание, что Мира смотрит не столько на меня, сколько на Инну. Вернее, правильно бы истолковал этот взгляд.

Но я ведь и предположить не мог… Твою мать.

Двусмысленные реплики Захаровой на парах, которые я предпочитал игнорировать в надежде, что ей скоро надоест, наверняка только подтверждали подозрения Миры. Как и я сам, когда после пары сегодня, указал ей на дверь, а сам остался с Захаровой, которая попросила несколько минут времени, чтобы задать вопросы по курсовой.

Проклятье.

Мирослава была уверена, что я сплю с Инной. И пусть я лично предоставил тому подтверждение своим поведением, но откуда, черт возьми, у нее вообще взялась эта мысль?

Ответ напрашивался сам собой.

Захарова.

Внутри все клокотало от злости. Нет, от ярости. Я схватил со стола стакан, чтобы опрокинуть в себя остатки минералки, но вместо этого развернулся и с размаху запустил им в сторону, когда услышал укоризненный голос Максима.

– Тимур Андреевич, нам действительно уже пора.

Звук разбитого стекла заполнил кабинет. Груда осколков – вот что осталось от полупрозрачной дверцы шкафа для документов, который всего неделю как стоял вдоль стены рядом со входом в кабинет.

– Я тебе сказал выйти, мать твою! – рявкнул я. – Так какого хрена ты все еще здесь?

Макс перевел ошарашенный взгляд с осколков у своих ног на меня.

– У вас же встреча с… – он осекся под моим взглядом. – Больше не повторится.

Схватив пальто, я достал из кармана телефон и предпринял не меньше семи попыток дозвониться до декана по дороге на университетскую парковку, но тот упорно не брал трубку. Прежде чем сесть в машину, я обратился к молчаливому Максу.

– Делай, что хочешь, но назначь мне встречу с Игнатьевым на самое ближайшее время, – сказал я. – В идеале на завтра, первая половина дня. Мне нужно освободиться до двух часов, чтобы успеть к Еве. И пришли кого-нибудь устранить бардак в кабинете, чтобы в понедельник местные уборщицы не подкинули сплетен. Предпочел бы разбираться с одним дерьмом за раз.

Макс оживился.

– Что случилось? Если есть малейший риск подкинуть прессе…

– Займись делом, – отрезал я, не желая выслушивать все это. – Мне нужна гребанная встреча с Игнатьевым.

Оказавшись на заднем сиденье, я захлопнул дверь, снова разблокировал телефон и нашел нужный контакт в записной книжке. Водитель направил автомобиль к выезду с парковки как только на пассажирском спереди устроился Макс, который больше не пытался со мной заговорить, проявляя тем самым исключительное благоразумие.

Меня все еще немного потряхивало от злости, но стоило увидеть на экране фотографию Мирославы, сделанную еще на ее первом курсе, как мной завладели диаметрально противоположные чувства. Я смотрел на селфи, которое однажды она сняла именно для меня, и боролся с желанием немедленно ей все объяснить.

Написать сообщение? Нет, такое не обсуждают в переписке. Позвонить? Тоже нет, Мира должна услышать все от меня лично.

Да и ответит ли она на звонок? Вряд ли.

К тому же, ей наверняка нужно время обдумать то, что случилось между нами сегодня. Я решительно заблокировал телефон и убрал его в карман, борясь с искушением. Однажды я уже все испортил, и теперь должен был сделать все правильно.

Я никак не ожидал увидеть Миру на пороге своего кабинета этим вечером. Особенно после того, с каким разочарованием она взглянула на меня, когда я указал ей на дверь. Она так громко хлопнула дверью, что сомнений почти не осталось – я окончательно сжег все мосты между нами.

И все же, Мирослава ворвалась в мой кабинет маленьким торнадо, будто и не заметив, как со всей дури хлопнула дверью. От нее волнами исходила непонятная мне решимость, а у меня трещало по швам самообладание – остаться с Мирой наедине оказалось тем еще испытанием… которое я провалил почти сразу.

Как бы банально это ни звучало, но в гневе Мирослава была до