При ходьбе хорошо думалось и, оказавшись дома, я уже точно знала, что именно мне нужно взять с собой и как все это упаковать. Оставалось только воплотить все задуманное на практике.

Подкрепившись полуфабрикатом из холодильника, выпив чашечку кофе и выкурив сигаретку, я занялась своей поклажей. Даже заранее обдуманный процесс все равно занял много времени.

Но к половине восьмого у меня все было готово, и я вызвала такси, чтобы ехать на вокзал.

Возле стеллажей с камерами хранения уже стоял скромного вида молодой человек в штатском.

– Вы, наверное, Павел?

– А вы, наверное, Татьяна?

– Ну, вот и познакомились. Документы привезли?

– Да, пожалуйста.

Я взяла справку, которую так расхваливал Киря, и положила ее вместе с другими документами к себе в сумочку. После этого, попросив Пашу немного подождать, я оставила свою сумку в одной из камер хранения.

– Теперь можем приступать.

Мы разыскали начальника поезда, который уже готовился к новому рейсу, и, объяснив ему ситуацию, попросили собрать всех проводников. Корочки Паши оказали свое действие, и через некоторое время вся бригада поезда предстала пред нашими очами. В основном это были женщины. Я начала опрос, а Паша стоял рядом, обеспечивая солидность.

– Мы разыскиваем опасного преступника, – говорила я. – По нашим сведениям, он должен был вчера ехать в этом поезде. К сожалению, фотографии его у нас нет. Имеется только приблизительный словесный портрет. Это должен быть высокий мужчина, крепкого телосложения, но не толстый. Брюнет, глаза глубоко посаженные, губы тонкие. С ним должна была ехать девочка, на вид лет десяти-двенадцати, светловолосая, худенькая. Он мог представить ее как свою дочь. Пожалуйста, постарайтесь вспомнить, не было ли у кого-нибудь из вас пассажиров, подходящих под это описание?

Какое-то время проводницы сосредоточенно думали и произносили неопределенные фразы, типа: «У меня были дети, но ехала семья, отец с матерью и дочка...», «А у меня был мужчина с девочкой, но ей лет пять-шесть...» Но вскоре одна из женщин сказала:

– Да, точно. В первом купе у меня ехали. Точно такие, как вы говорите. Высокий мужчина, и с ним девочка. Правда, какие у него губы, я не запомнила, но волосы были темные, это так. А обратила я на них внимание потому, что девочка все время спала. Конечно, мы отправляемся поздно, а дети, сами знаете – их разве успокоишь? Тем более перемена обстановки... Наоборот, родители никак не могут уложить, а тут... Он ее и в вагон занес на руках, потому что она спала. Я еще спросила, не тяжело ему, девочка-то большая. А он мне – мол, своя ноша не тянет. А часов в шесть утра приходил за кипятком. Такой у него был... не знаю, термос, что ли. Кипяток взял, а чай, говорит, сами заварим, у нас, говорит, свой. Сказал, что племянница проснулась и будет завтракать.

– Он сказал, что это его племянница?

– Ну да.

– А сами вы видели девочку? Ну, например, когда она выходила из купе.

– Да она и не выходила. Если бы выходила, я бы заметила, у меня дверь всегда открыта. Да и купе это совсем рядом. Следующее после моего.

– Что, проснулась – и даже в туалет не ходила?

– Ну... видимо, нет, – растерянно сказала женщина, сама удивившись этому обстоятельству.

– А другие пассажиры этого купе? Могли они видеть, как она вставала?

– А других пассажиров там не было. Первое купе у нас двухместное. Вот они вдвоем там и ехали.

Ай, чернявый, ай, молодец! Все предусмотрел. Разумеется, если в купе, кроме него, никого не было, он мог рассказывать проводнице что угодно. Думаю, что на самом деле Настя и не просыпалась. Скорее всего, усыпив ее в первый раз, у монастыря, с помощью хлороформа, он все это время продолжал держать ее на каких-то препаратах, подавляющих реакцию, или на снотворных. Если не на чем-нибудь похуже.

Не мешало бы осмотреть это самое купе. Конечно, мало шансов, что чернявый оставит мне какую-то памятку, но... В конце концов, я ведь тоже профессионал, значит, должна проверить все.

Но прежде чем приступить к осмотру, необходимо было выяснить еще кое-что.

– Когда вы прибыли в Петербург и пассажиры начали выходить, вы случайно не заметили, девочка шла сама или он снова нес ее на руках? Ведь был уже день.

– Нет, он снова нес ее... – озадаченно проговорила женщина. – Тогда я и внимания не обратила, а теперь вот... действительно странно. И по-моему, она снова спала. Конечно, точно утверждать не могу, но, кажется...

Предположения мои, похоже, подтверждались.

– А я смогу сейчас осмотреть купе, в котором они ехали? – спросила я у начальника поезда.

– Почему нет? Пожалуйста, осматривайте. Валя проводит вас. Остальных, наверное, можно отпустить?

– Да, конечно.

Проводница, которую, как оказалось, звали Валя, повела нас в свой вагон, а все прочие участники беседы разошлись по своим делам.

Рядом с местом обитания проводника действительно располагалось совсем маленькое купе, в котором друг над другом находились две спальные полки. Я обследовала буквально каждый квадратный сантиметр этого помещения, но не нашла абсолютно ничего. В отличие от «Хаммера», здесь не осталось даже запаха.

Ну что ж, на многое я и не рассчитывала. По крайней мере, теперь я точно знаю, что Настя жива и что чернявый действительно везет ее в Петербург. Точнее, уже привез.

Между прочим, зная место, на котором он ехал, вполне реально узнать его фамилию. Конечно, если он при покупке билета пользовался своими документами.

И тут меня осенила одна неожиданная, но приятная догадка. Я вдруг поняла, почему чернявый, похитив Настю, не уехал сразу, а задержался еще на день в Тарасове.

Ведь, умыкнув ее от ворот монастыря, он забрал ее без всего. Без сменного белья, без одежды, кроме той, в которой она была, а главное, без документов. А документы Насти ему нужны были обязательно. И не только для того, чтобы купить билет на поезд.

Если девочку действительно хотели представить как недееспособную и нуждающуюся в специальном уходе, то преступникам необходимо было подтверждение, что Настя – это действительно Настя, та самая девочка, на которую записано наследство. А для этого нужны документы, и, учитывая серьезность будущей проверки, – подлинные.

Думаю, в тот день, когда я расхаживала по Тополевке в поисках человека, который мог бы дать мне координаты Насти, личность, лучше всех знавшая, где она сейчас находится, следила за мной. Вполне возможно, что он приехал в деревню, чтобы взять что-то из вещей Насти, да и вообще хорошенько пошарить в том доме, где она раньше жила. Не осталось ли там, например, каких-нибудь медицинских справок, свидетельствующих, что ребенок был абсолютно здоров и не имел врожденных патологий? Да и вообще каких-либо документов, которые могли бы неожиданно всплыть и испортить все дело. Думаю, тогда-то он и заметил меня. Только вот как он догадался о цели моего посещения? Это пока загадка.