– Сейчас, сейчас, одну минуточку.

Разумеется, ручки у меня с собой не оказалось. Адрес пришлось запоминать. Но, как оказалось, запоминать потребовалось не только это.

– Имеется еще фамилия лечащего врача. Интересует вас?

– Да, разумеется.

Пришлось запомнить и фамилию.

Впрочем, на память я никогда не жаловалась, но все-таки, обнаружив неподалеку отделение Главпочтамта, где всегда имелись наготове авторучки для посетителей, решила зайти и записать. В таком важном деле нельзя полагаться на случайности, все нужно фиксировать. Вдруг я снова получу по башке и информация сотрется?

Новая информация придала новое направление моим мыслям. «Лечащий врач... Проплачен? Или не ведает, что творит?» – раздумывала я.

Очень велик был соблазн съездить в больницу. Но как сделать это так, чтобы никто не догадался? Особенно если врач в курсе. Да еще так подгадать время, чтобы не столкнуться там с чернявым, который наверняка навещает девочку, а может, и с самим заказчиком?

Представиться какой-нибудь проверяющей? Но я ни черта не понимаю в медицине, а тем более в психиатрии, меня тут же раскусят. Да и не ходят такие проверяющие по одному. Обязательно какая-нибудь комиссия собирается.

А с другой стороны, если преступники взялись за дело серьезно и действительно собираются получить официальное заключение о том, что Настя невменяема, то можно только догадываться, какой силы препаратами ее пичкают. И, к сожалению, я догадывалась.

Поколебавшись еще немного, я все-таки решила ехать в клинику. В конце концов, жизнь ребенка важнее. Черт с ним, с заказчиком. Чернявого я смогу прижать уже сейчас, а если он не захочет выдать руководителя этого грязного дела, сам ответит по полной. И за киднепинг, и за умышленное причинение вреда.

Я тормознула проезжавшую мимо машину с шашечками и назвала адрес. Судя по тому, как взглянул на меня шофер, учреждение было хорошо известно в городе.

Пока длилась поездка, я составила план своих действий. Я решила, что не буду никем представляться. Приду как есть – частный детектив Татьяна Иванова. Ни минуты не сомневаясь в том, что уже в ходе разговора с этим самым лечащим врачом смогу понять, купили его или нет, я наметила для себя некоторые мероприятия, которые могли бы помочь мне дополнительно убедиться в правильности своих заключений.

Я, например, могу просто остаться в клинике и проследить за тем, как будет вести себя этот врач, или могу... в общем, я много что могу. Разберемся на месте.

Оказавшись в клинике, я поинтересовалась, где могу найти врача, имя у которого было еще похлеще, чем у Мурзановского. Впрочем, начиналось оно довольно прилично: Иванов Степан. Классическое русское имя. Иванов Степан, Степанов Иван. Откуда «внутри» такого имени оказалось отчество Измайлович – пусть это останется на совести его мамы.

Я нашла указанный мне кабинет и скромно постучала в дверь.

– Да-да, входите, – с готовностью раздалось изнутри.

– Здравствуйте, – сказала я, открыв дверь и входя в очень небольшое помещение, доверху заваленное какими-то бумагами, хотя на столе стоял компьютер, в котором наверняка могло уместиться все их содержание. – Мне нужен Иванов Степан Измайлович.

– Это я. Слушаю вас.

С первого взгляда Степан Измайлович произвел на меня настолько положительное впечатление, что я почувствовала, что начинаю терять бдительность, еще не начав разговор. Большие голубые глаза, с интересом и любознательностью взирающие на мир, почти седые волосы, общее доброжелательное и какое-то немножко детское выражение – все это, без сомнения, обезоруживало собеседника моментально. Этот человек заглядывал вам не в глаза, а прямо в душу, причем казалось, что он видит только самые прекрасные грани этой души. Наверняка дети, даже психически больные, раскрывались, беседуя с ним, и ничуть не комплексовали. Так же захотелось раскрыться и мне.

Мысль о том, что Иванов Степан Измайлович согласился за деньги уморить ребенка, была невозможна в принципе. Но мне встречались перевоплощения и покруче, и я очень хорошо знала, что в делах частного сыска нельзя полагаться на эмоции.

– Я – частный детектив, – без ненужных вступлений сообщила я.

Выражение лица моего собеседника ничуть не изменилось. Оно осталось таким же внимательным и доброжелательным. Думаю, оно осталось бы точно таким же, если бы я сообщила ему, что я Наполеон. Опытный психиатр, без сомнения, слыхивал и не такое, и мне вдруг показалось, что сейчас он с тем же вежливым и доброжелательным выражением лица скажет мне, что я немножко перепутала. Что здесь – детское отделение, а мне нужно во взрослое.

– Я частный детектив из Тарасова, – упрямо повторила я. – Мое имя Татьяна Иванова. Я разыскиваю девочку. По моим сведениям, она должна находиться у вас.

– Девочку? – произнес наконец врач.

– Да, девочку. Настю Колобкову.

Я очень внимательно следила за реакцией Иванова на это имя, но снова не увидела ничего особенного. Реакцию эту можно было бы выразить примерно следующим образом: «Нет, кажется, не Наполеон». Очевидно, услышав знакомое имя, доктор поверил, что я здесь действительно по делу.

– Вы родственница?

– Вы, кажется, не поняли меня. Я – частный детектив. Разыскиваю девочку по поручению моего клиента.

– Ах да, детектив... – Иванов снова с некоторым сомнением взглянул на меня, как бы мысленно стараясь ответить на вопрос: «А точно не Наполеон?»

«Да не Наполеон же, давай уже, въезжай», – изо всех сил мысленно посылала я ему сигналы.

– А для чего вам Настя?

– Так она у вас?

– Да, у нас. Зачем она вам?

– Я ведь сказала, что разыскиваю девочку по поручению клиента.

– А кто ваш клиент?

– Это закрытая информация.

– А-а... вон оно как. Ваша информация, значит, закрытая, а моя, значит, должна быть открытой? А вам известно, что наше заведение тоже... в общем-то... довольно закрытое, а?

В его тоне стали слышны не просто недовольные, а даже враждебные нотки, и я ясно поняла, что еще немного – и он просто выпроводит меня. И сопротивление будет однозначно бесполезным. Что-что, а уж санитары-то в этом «закрытом» заведении наверняка вполне на уровне.

Но почему он так резко переменился? Минуту назад был доброжелательным и открытым, и вдруг... Причем именно после того, как узнал, что я ищу Настю.

Неужели его все-таки купили?

Что-то тут было не так.

– Позвольте, мы, кажется, не понимаем друг друга. Я действую в интересах девочки. Мне известно, что ей угрожает опасность. Мне также известно, что еще три дня назад она была совершенно нормальной и не нуждалась в услугах психиатра...

Уловив изменения в выражении лица доктора при моей последней фразе, я поняла, на что нужно нажимать.