— Добрый день. Вы позволите? — я указала на гобелен, висевший в изголовье кровати. Хозяин камеры удивлённо кивнул, и с любопытством проследил за мной взглядом. Я чувствовала на себе этот взгляд и потому поскорее подошла к стене, отогнула нижний край гобелена и заглянула за него. Ничего нового. Защитные руны и никаких потайных ходов.

— Госпожа интересуется защитной магией? — от звука его голоса я невольно вздрогнула. Не ожидала, что он окажется таким. Низким, и в то же время с бархатными нотками, уверенным и мягким одновременно. Может, у меня временное помутнение рассудка? Ну, какие бархатные нотки, да и какое вообще мне дело?

Но господин без памяти ждал ответа, и я позволила себе едва заметно улыбнуться:

— Да, интересуюсь.

— Тогда загляните и под ковер на полу. Там тоже есть.

Я неуверенно посмотрела на надзирателя и тот, недовольно сопя, приподнял угол ковра. Действительно, весь пол под ковром был разрисован рунной вязью. Но почему только здесь? В других камерах, где пол покрывали лишь тонкие циновки, защитных рун на полу не было. Я обвела пристальным взглядом камеру, все уголки, даже трещинки на потолке разглядела.

— Нет, больше нигде защитных рун нет. Только на стене и полу, — господин без памяти будто ответил на мой вопрос. Я кивнула, принимая его ответ, и повернулась к распахнутой двери. И быстрее на выход, потому что я чувствовала себя не как уверенный в своих действиях штатный маг, а как заполошная девица.

Буквально выбежав из камеры, я бросила на ходу Дуолу:

— Продолжим завтра. Можете быть свободны. Благодарю за помощь.

На женской половине замка я первым делом поспешила в купальню. Умылась холодной водой, пытаясь унять дрожь в руках. Да что такое? Что-то странное происходит. Я никогда не испытывала стеснения или смущения в мужском обществе. Со сверстниками всегда говорила на равных, нравилось им это или нет. Не млела от заинтересованных взглядов, а попытки флирта меня скорее забавляли. Сестренка Гриэль объясняла это моей черствостью. Я же просто смотрела на вещи реалистично. Писаной красавицей я не была. И в школе мальчишек больше интересовало правильно выполненное мною домашнее задание и возможность его списать. Поэтому я быстро научилась распознавать лесть. В институте мои неоднозначные способности вызывали скорее опасение, чем интерес. Но если в практике я не была сильна, то теорией владела порой лучше заносчивых магов отличников.

Когда мы с Гриэль подросли, родители частенько стали приглашать в гости своих знакомых, имеющих подходящих по возрасту сыновей. Ну а как же, две дочери на выданье — нужно как-то выкручиваться. Гриэль с младенчества обладала талантом привлекать к себе внимание. При этом у неё всё это выходило легко и естественно. Мне же больше нравилась позиция наблюдателя. Но если на мою скромную персону обращали внимание, я за словом в карман не лезла и не падала в обморок от смущения.

И ухаживания Альберта я принимала с достоинством. Не висла у него на шее, хотя его присутствие всегда радовало меня. А сейчас я при виде господина без памяти чувствую то, чего не должна чувствовать по определению. Это пугало, настораживало и… волновало до дрожи в руках.

Приведя себя в порядок, я решила проверить, чем занята Ядвига. В ходе проверки тюремных помещений у меня возникли некоторые вопросы, и хотелось бы понять, кому в замке их можно задать. Я уже понемногу ориентировалась в хитросплетениях замковых коридоров и смогла добраться до библиотеки, не заблудившись.

Дочь коменданта сидела у себя за столом, чуть ли не носом зарывшись в кипу пожелтевших от времени бумаг. У меня при одном взгляде на эти рукописи засвербело в носу и захотелось громко чихнуть.

— Ядвига, что-нибудь нашла интересное?

Приятельница оторвала задумчивый взгляд от бумаг и ответила:

— Ничего не понимаю. В старых летописях говорится лишь о гибели графа Форвейн, но как он погиб ни строчки. Как ты думаешь, почему?

— Да ничего странного. Если он погиб где-то вдали от дома, то подробностей могли и не знать те, кто вел летописи. Тогда и отсутствие его могилы объяснимо.

— Ты думаешь? Но с чего ему было покидать замок? Войн не было, где он мог погибнуть?

— Да где угодно. Вдруг его дикий зверь растерзал или утонул в море. Мало ли.

Мы немного помолчали, потом Ядвига поинтересовалась:

— Ну, а у тебя как?

— Ничего, кроме стен, покрытых защитными рунами, не обнаружила пока. Слушай, а ты не знаешь, что это за молодая пара в одной из камер томится? Ты видела, что женщина ждет ребёнка?

Ядвига понимающе кивнула:

— Видела. Отец уже дважды по этому поводу беседовал с королевским советником. Но приказа о помиловании или смягчении приговора нет.

— А за что их в тюрьму?

— Да там какая-то тёмная история. Я и сама толком не знаю. Вроде эта женщина была фрейлиной принцессы Оливии и её уличили в кознях против принцессы. А её супруг знал и не донес, вот его вместе с ней и отправили к нам.

— Жалко их, они такие испуганные. Давно они здесь?

— Больше двух месяцев. Но, Роберта, нас это не касается. Даже если они ни в чем не виноваты, мы не можем им помочь, понимаешь? Поэтому нельзя близко к сердцу принимать проблемы этих людей. Лучше подумай, как ещё можно узнать о судьбе последнего графа Форвейн.

Я отмахнулась:

— Да что тут думать? Вон у призрака спросить надо. Он, конечно, ругаться будет и гадости говорить. Но вдруг проболтается?

Ядвига скептически посмотрела на меня:

— И где ты собралась искать этот призрак? Думаешь, он явится по первому зову?

— Да что его искать? Вот как Минди в купальню пойдет, так он и явится. А мы его поджидать будем.

Да, визг Минди в купальне стал тут почти ежевечерним ритуалом.

* * *

Охоту на призрак мы решили с Ядвигой открыть этим же вечером. А чего тянуть? Как только Минди упорхнула в купальню, мы с приятельницей уселись в коридоре на предусмотрительно выставленные пуфики. Переговаривались в пол голоса и прислушивались к звукам, доносящимся из купальни. Плеск воды, мурлыканье Минди, которая напевала незатейливую песенку. Вот интересно, если бы я до визга боялась появления призрака, стала бы я песенки напевать? Или Минди уже смирилась с неизбежным? В жизни ей многое пришлось пережить. И мужа садиста и равнодушие родственников. Что по сравнению с этим приставания какого-то бестелесного духа?

Додумать эту мысль помешал визг экономки. Мы с Ядвигой одновременно сорвались с насиженных мест и ворвались в купальню.

Минди полулежала в наполненной ванне, пытаясь руками прикрыть свою роскошную грудь. И в этой же ванне, посреди пушистой мыльной пены, удобно расположился призрак. Он вольготно облокотился одной рукой о бортик ванны, а второй игриво подгонял в сторону Минди комочки пены.