Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда я закончила, Шилов долго молчал.
– Ну… ты даешь! – проговорил он наконец.
– Я делаю это только ради Лиды и ее мамы!
Ну вот, я уже оправдываюсь!
– А в прошлый раз – ради пациентки, которая, строго говоря, твоей и не являлась, – резонно заметил Олег, откидываясь на спинку стула и внимательно меня разглядывая, как будто видел впервые. – Агния, разве ты не понимаешь, как это все опасно? Помнишь, что случилось, когда ты влезла со своим собственным расследованием? Ты же едва не погибла!
Он говорил практически то же самое, что и Славка: все мужики одинаковы! Я стояла, опустив голову и надеясь, что Шилов не станет меня просить не лезть в это дело.
– Я, конечно, не стану просить тебя не лезть, – продолжал Олег, – просто потому, что ты ведь не послушаешься, верно? Только, пожалуйста, будь осторожна!
Я с недоверием поглядела на Олега.
– И все? – спросила я.
– А что еще? – удивился он.
– Ну, я думала, что ты минут сорок будешь объяснять мне, почему не надо вмешиваться!
– Я же сказал: бесполезно, – пояснил Шилов. – Меня утешает то, что, в отличие от прошлого раза, сейчас ты не одна, а с группой людей, которые, похоже, знают, что делают. Только обещай мне, что не станешь пускаться во все тяжкие в одиночку, хорошо?
Я с легким сердцем пообещала и тут же, решив, что инцидент исчерпан, спросила:
– Слушай, ты говоришь по-английски?
– Очень плохо, – покачал головой Олег. – Я в Германии учился четыре года, владею немецким и немного испанским. Английский у меня примерно на уровне «Deep Purple». А что?
– Да нет, просто есть одно письмо, которое надо перевести.
– Тогда отдай его лучше Лицкявичусу, – посоветовал Олег. – Он его знает в совершенстве, даже две книги написал специально для американского издательства – на английском.
– Угу, – разочарованно прогундела я.
Вот уж чего мне не хотелось делать, так это позволять циничному главе ОМР копаться в грязном белье моей подруги! Черт, что же делать, ведь не отдавать же письмо этого Хасана в переводческое бюро – оно слишком личное, не для чужих глаз.
Я провела весь вечер у Шилова, а вернувшись домой, обнаружила на автоответчике сообщение от секретаря Кропоткиной, требующей моего присутствия в Смольном в любое время между пятью и восемью вечера следующего дня. До чего же все эти люди похожи – что Лицкявичус, что вице-губернатор! Они не спрашивают, какие у меня планы, могу ли я прийти в назначенное время, они просто назначают его и ожидают полного повиновения! И вообще – что Кропоткиной еще от меня надо, ведь я отказалась принять назначение в ОМР? Или она все же прознала, что я работаю вместе с группой? Кто мог ей рассказать – Лицкявичус? Нажаловался, что я, мол, вступать не хочу, а под ногами мешаюсь? Или Павел Кобзев? Он, кажется, был недоволен моими вопросами о том, что держит его в ОМР? Господи, да любой – абсолютно любой из них мог настучать Кропоткиной о моем участии в деле Лиды, и теперь она – что, начнет журить меня за несанкционированные действия?
В тот день на работе у меня все валилось из рук. Во время операций, разумеется, я не расслаблялась, но вот бумажную работу делать вообще не могла. В результате пришлось отпроситься у заведующей – к счастью, у нас достаточно хорошие отношения, чтобы я себе такое позволила!
Пришлось провести в приемной около часа, прежде чем меня пригласили в кабинет вице-губернатора. Я находилась там совершенно одна, от Кропоткиной никто не выходил: судя по всему, мне давали понять, что я – слишком мелкая сошка, чтобы понимать всю важность того, что творится за этими тяжелыми дубовыми дверьми.
Однако Кропоткина приняла меня вполне любезно и тут же приказала секретарше принести кофе, а сама выложила из буфета вазочки с конфетами и печеньем. Не похоже, что меня собираются ругать!
– Итак, Агния Кирилловна, – мило улыбаясь, сказала Кропоткина, – вы решили со стороны понаблюдать за ОМР, чтобы принять окончательное решение? Это правильно, ведь дело нешуточное и потребует от вас, в случае вступления в группу, большой отдачи.
Я не стала говорить, что у меня и в мыслях нет этого делать, так как лично меня ОМР интересует лишь постольку, поскольку дело касается моей подруги. Пусть сейчас вице-губернатор считает, будто понимает, что происходит: сильным мира сего нравится, когда они в курсе всего на свете, а особенно – того, что у них под носом! Как показывает практика, именно с последним-то у них, как правило, и возникают самые большие проблемы.
– Так как продвигаются ваши дела? – спросила она, так как я промолчала и никак не прокомментировала ее слова. – Есть зацепки?
Интересный поворот – почему она допытывается об этом у меня, разве не проще вызвать Лицкявичуса?
– Пока что, – тщательно подбираю слова, – мы не слишком продвинулись в этом деле. Есть кое-какие мысли, но все будет зависеть от результатов вскрытия последних жертв.
– Их уже пять, насколько я понимаю? – заметила Кропоткина.
– Да, но патологоанатом еще не до конца успел разобраться со всеми.
– Видите ли, Агния Кирилловна, – вкрадчивым голосом произнесла Кропоткина, – я хочу быть уверена, что все версии получают равноценное рассмотрение, что им всем уделяется достаточно внимания. У меня создается впечатление, что единственной версией, которой придерживается Андрей Эдуардович, является «Виталайф» и его производители. Я, конечно, понимаю, что еще не забыт милдронатный скандал, но это ведь не повод прижимать еще одно производство? Мы столько говорим о поддержании отечественного производителя, а сами, выходит, вставляем палки в колеса?
Да, вот только она как-то забыла упомянуть о том, что этим «отечественным производителем» является ее собственный родственник!
– Более того, – продолжала Кропоткина, – у меня появилось ощущение, что кто-то из группы сливает информацию в СМИ – это уж вообще никуда не годится! – и она швырнула на стол газету, в которой красным маркером была обведена огромная статья под заголовком «Акционеры смерти».
Я быстро пробежала текст глазами. В статье содержалась практически та же информация, которую нарыла в Интернете Вика – о том, что некоторые члены городского правительства, включая и саму Кропоткину, вложили деньги в завод «Фармация». Журналист еще разок прошелся по «Виталайфу» и упомянул Лиду и Гаспаряна как двух новых жертв.
– Как же получается, что я узнаю о ходе расследования из прессы? – вопрошала вице-губернатор, сверкая глазами из-под стекол очков. – Вы представляете, скольких трудов нам стоило вырвать эти дела у тех, кто ими занимался, и передать в ОМР? А теперь эти статейки!
– А может, и не стоило? – осторожно предположила я. – Пусть бы всеми отравлениями занимались органы, которые и должны это делать? Рано или поздно они непременно связали бы все эти смерти, и они попали бы в единое дело…