Неизвестно, сколько эта стенограмма теперь будет храниться. Найдут ее лет через 20 лет и скажут:

– Ну и дурак же был этот Чернов Д.И.! А еще руководил такой солидной фирмой.

В селекторе тихо щелкнуло, и раздался голос Машеньки:

– Дмитрий Иванович, я для вас подготовила документы на подпись, удостоверение, пластиковую карту и визитные карточки, вы не заняты?

– Что вы, конечно, нет, заходите.

Маша вошла и положила на стол пачку документов, стопку визитных карточек и пластиковую карту с изображением медведя, того самого, что стоял у входа в Школу.

– Вот здесь надо расписаться, здесь и здесь. Это заявление об уходе из старой школы. Это заявление на прием в Берлогу. Это ваши документы и пластиковая карта. Банкомат на первом этаже. Вам машину на какое время вызывать?

Димон с удивлением осознал, что день пролетел. Пролетел как один миг.

– А, машину? Ну, да, конечно, можно вызывать. Мне только денег снять немного и все. Я, правда, не уверен, что сумею.

– Да там все просто. Нам ведь зарплату тоже на карту перечисляют, там все просто.

Через полчаса Димон уже ехал в машине. Во внутреннем кармане пиджака лежали снятые с карточного счета 100 000 рублей. Двадцать купюр по 5 000. Остаток на карте был еще больше 100 000.

Это был сон.

– Можно мы заедем в магазин? – спросил Димон у водителя. Надо купить кое-что. Тут рядом с кольцевой есть большой такой магазин. Я быстро.

Через полчаса водитель остановил машину в огромном подземном паркинге. Димону было неудобно заставлять водителя долго ждать, он быстро выскочил из Тойоты, бросил взгляд наверх, запомнил указатель J 14 места, где осталась машина. В таком невероятном скоплении машин потеряться было немудрено.

Он нашел вход в магазин и быстро зашагал вдоль рядов стеллажей, уставленных, увешанных и заваленных всевозможными товарами.

Вот спортивные товары, здесь должны быть ролики для Антона.

– Правда, зима на дворе, но все равно, берем. Какой у него размер? Неважно, вот эти вроде безразмерные. Так, что здесь? Аксессуары для компьютеров. Вот, он давно мечтал: беспроводная мышь и флешка на 4 гига. Тоже Антону. Берем.

Это что? Сервизы, посуда. Набор столовых приборов на 6 персон. Красивый. Это маме. Берем.

Что папе? Это лучше в инструменты. Где инструменты? Вот. Дрель. Нет, дрель есть. Электрорубанок. Кажется, тоже есть. Вот, шуруповерт. Этого нет. Чей? Китай, 1500 рублей. Нет, сгорит тут же. Этот чей? Европа, 3500 руб. Берем.

Женьке? Что ей подарить? Нет, потом. Это отдельно, тут думать надо. Тут крепко надо думать. Вроде, все.

С сожалением оглядывая еще непройденную огромную территорию, он направился на выход, к кассам. Потом в выходные или еще куда-нибудь он приедет сюда, но только не с бухты-барахты, каждая покупка должна быть хорошенько обдумана. Нечего сорить деньгами.

На кассе с него спросили 19 200 рублей, львиную долю занял столовый набор. Он с неожиданным для себя равнодушием нащупал в кармане 4 бумажки и протянул их кассирше.

– А вдруг спросит сейчас, откуда, мальчик, у тебя такие деньги? – подумал он. Но кассирша просто взяла деньги, проверила каждую купюру на специальном устройстве, пробила чек и дала сдачу – восемьсот рублей.

Пока она все это делала, Димон с удивлением подумал, что никакого ликования от происходящего он не испытывает. Сколько раз он видел, как люди расплачиваются в магазине за большие покупки, сколько раз прикидывал: вот бы ему иметь столько денег. Да он бы до потолка прыгал, если бы мог себе позволить такие расходы!

Сейчас же он как бы со стороны смотрел на эту картину: стоит мальчишка в кургузой курточке, накупил на 20 000 всякой всячины и ничего особенного! Стоит себе, ждет, пока дадут сдачу, потом пойдет к своей новенькой Тойоте, и водитель помчит его домой. Все нормально. Как будто, так и должно быть.

Он начал собирать покупки в большие пакеты и случайно увидел кем-то оставленную на кассе бутылку коньяка. Может, кто передумал или денег не хватило.

– Сколько? – взяв в руки бутылку, спросил Димон у кассирши.

– Восемьсот.

– Как раз на сдачу, а то папе что-то мало досталось, – подумал он. – Я возьму.

Кассирша машинально провела бутылкой над сканером и вдруг отдернула руку.

– А тебе лет-то сколько? Есть восемнадцать?

Димон опешил. Ему в голову не пришло, что коньяк ему покупать не положено.

– Вы извините меня, но я не себе, я в подарок.

– Не положено.

У Димона похолодело внутри. Он знал этот холодок. Это означало намерение идти до конца. Это была не злость, не вспышка ярости, а именно упертость: будь что будет, но я не отступлю.

– Прошу вас, вы же видите, что это я не себе. Я отцу в подарок, – отчетливо и тихо произнося слова, сказал он.

Кассирша несколько секунд колебалась. Таких покупателей у нее еще не было. Кто его разберет? От этого мальчика, запросто выложившего 20 000, неизвестно чего можно было ожидать, и она решила не связываться.

– Мне уже один раз попало вот из-за такого мальца. Только давай быстрее, проходи.

Димон вернул ей 800 рублей сдачи, засунул бутылку в пакет и, весь пылая, отошел от кассы. Холодок сменился жаром, кровь ударила в голову, руки тряслись. Он начал искать машину, не сразу, но вспомнил про J 14, сориентировался и пошел в нужном направлении.

В машине он задумался.

Вот он разбогател. Еще утром в кармане было всего триста рублей, а сейчас просто какая-то немереная куча бабла! Надо, правда, расплатиться с долгами, но все равно, денег много, даже непонятно, куда их девать, такую кучу.

В следующем месяце Кудрявцев начислит еще, потом еще. До лета не выгонят, не должны. Или надо будет что-то такое отчебучить, чтобы выгнали с треском! Но он себе такого позволить не может. Надо быть очень осторожным, обдумывать каждый шаг, каждое слово. И ни в коем случае не просчитаться с бизнес планом, выверить каждую цифру.

То ли от разговора с кассиршей, то ли от впечатлений целого дня у него внутри что-то дрожало. Это не было радостью, ликованием, просто нервная дрожь. А где счастье?

Ведь деньги это счастье, так ему всегда казалось. Не просто казалось, он был уверен, что все проблемы – ничто, если есть деньги. Вот они теперь есть, а где счастье? Почему не радостно? Где ликование?

С другой стороны, почему не радостно? Радостно, конечно. Точнее, приятно. Приятно ощущать в кармане хрустящие, только что из банкомата новенькие купюры.

Но такого счастья, как тогда, когда он вылетал как на крыльях по лестнице к бабулькам, гревшимся на солнышке, почему-то не было. Такого счастья как было, когда он целовался с Женькой в прихожей, даже близко не чувствовалось. Не хотелось ни прыгать, ни орать что-то безумное, ни драться с целым светом из-за Женьки, ничего такого в помине не было.