Через минуту он уже был у нее в кабинете.

– Понимаешь? Рим! Все сбылось так, как я просил! Едем? Женя, мы едем в Рим, понимаешь?

… Самолет рейса Москва-Рим набрал высоту, над дверью погасла надпись «Пристегните ремни», стюардессы начали разносить напитки.

Димон достал из папки с документами проспект конференции. На самом видном месте красочного проспекта был помещен портрет Достоевского, тот со свечой, работы Константина Васильева.

– Ну, вот, Федор Михайлович. Вот вы и повернулись ко мне лицом. Может, это, конечно, простое совпадение, как и двадцать второе апреля. Только, очень уж много совпадений.

Он положил проспект назад в папку, перегнулся через Женю, сидевшую у окна и поднял шторку. Под самолетом внизу белоснежными холмами громоздились облака, вверху темнело неправдоподобное, фиолетовое небо. Женя с прикрытыми глазами лежала рядом в кресле, она была тоже неправдоподобно красива с рыжими волосами, разбросанными по белоснежной ткани подголовника.

Снова на долю секунды он испытал чувство счастья, невероятного, мимолетного и непостижимого, как и многое, что произошло с ним за последние полгода.

– Жень, ты не спишь? – Димон мог дольше держать в себе все это. – Слушай, какое же это все чудо. Неужели мы летим с тобой в Рим? Просто не верится.

Женя открыла глаза и положила ему на руку свою теплую ладошку.

– Это потому, что ты такой молодец. Но ты же никогда не верил в чудеса. Ты ведь всегда говорил, что чудес не бывает, а бывают только хорошо спланированные мероприятия.

Димон отстегнул ремень и откинулся вместе с креслом назад.

– Да нет, сейчас у меня как раз такое чувство, что чудеса бывают. Слишком их много за последнее время, случайностей, я имею в виду. Так не бывает. Я, во всяком случае, их не планировал и не организовывал.

– Что, надо просто очень сильно захотеть? Как в сказке? Или совершить три добрых поступка? – Женя улыбнулась и погладила его по руке. – Помнишь, Незнайке так волшебник сказал?

– Может быть, но скорее всего, нет. Мало захотеть. Да и поступков я никаких особенно добрых не совершал. И не в нас дело. Вернее, не только в нас. Ты мне не поверишь, но помнишь, как мы первый раз после кино катались по речке на трамвайчике?

– Помню, конечно,

– Ты только не смейся, но тогда попросил или помолился, даже не знаю как сказать…

– Что попросил? – почти шепотом спросила Женя, – и когда? Ты не помнишь, когда?

– Все помню. Сейчас все помню. Мы тогда проплывали мимо Храма, и я попросил, чтобы мы с тобой когда-нибудь попали в Рим. Ну, просто так попросил, что-то нашло на меня. И вот мы летим, вдвоем, все как я просил.

Женя тесно прижалась к нему:

– И ты мне тоже не поверишь. Именно когда проплывали, я тоже попросила.

– У кого попросила?

– Сама не знаю у кого. У Бога, наверное.

– Ну, и что попросила? Сбылось?

– Я попросила, чтобы когда-нибудь стать главным редактором хотя бы самого маленького журнала. Сбылось, как видишь. Понимаешь, это не может быть случайностью, что мы, не сговариваясь, попросили, и что все сбылось.

– Понимаю. И что теперь?

Женя подумала секунду, потом серьезно посмотрела на него и твердо сказала:

– Когда вернемся в Москву, мы придем в этот Храм и спросим там, что нам теперь делать и как нам теперь жить.

Москва. Август 2009 года