— Так неужели все действительно сводится только к ссоре тридцатилетней давности?

— В основном все сводится к хорошему выпуску новостей. Люди имеют право знать всю правду о своем президенте.

— А еще люди имеют право на соблюдение своих законных прав, — возразила Люси, упирая руки в бока.

— Люси, ты истинная дочь своей матери. Я горжусь тобой.

Раньше бы от таких слов у Люси сразу потеплело на душе, но сейчас у нее в голове крутилось столько вопросов, а всю ее переполняла такая буря эмоций, что она сжала руками виски, пытаясь хоть немного прийти в себя.

— А Анжелика? Чья она дочь?

Грэхам вздохнул:

— Анжелику вырастила ее мать, но, похоже, она унаследовала мою безжалостность и бескомпромиссность.

Тут в кабинет вошел Хайден, о котором она уже успела совершенно позабыть. Он же все слышал! Люси быстро прокрутила в голове весь разговор, пытаясь понять, не навлекла ли на Грэхама еще большие неприятности.

— Что он здесь делает? — прорычал Грэхам.

— Я пришел с Люси, — невозмутимо ответил Хайден, засовывая руки в карманы.

— Ты действительно его привела?

Она нерешительно взглянула на Хайдена, и тот слегка пожал плечами, а затем кивнул, но Люси все еще молчала, не зная, что сказать, и лишь когда он кивнул второй раз, решилась и повернулась к отчиму.

— Хайден подозревал, что ты вместе с Анжеликой замешан в незаконное прослушивание телефона, а я пыталась убедить его, что ты ни при чем и даже согласилась помогать расследованию, чтобы найти настоящего преступника и очистить твое имя.

— И для этого ты стала подслушивать мои разговоры? — гневно уточнил Грэхам.

Люси невольно вздрогнула. Этот тон… Отчим еще ни разу так с ней не разговаривал.

— Грэхам, — осторожно начала Люси, — но мы же не знали, что ты придешь к Анжелике.

— Вы пришли за ней… — Похоже, он начал понимать.

Хайден кивнул:

— Да.

— Полагаю, ты тоже все слышал? — спросил Грэхам, хотя его слова больше походили на утверждение.

— Слышал.

— И как? Тебе этого хватит, чтобы засадить нас за решетку?

— На тебя хватит, а вот Анжелика так ни в чем и не призналась, но если ты вдруг захочешь смягчить приговор, то можешь посодействовать расследованию.

Грэхам застонал, закрыв лицо ладонью.

— Не могу. Она права, я был ей никудышным отцом, но хотя бы сейчас я исполню свой долг и буду защищать ее до конца.

— Ее все равно не спасти, — возразил Хайден.

— Посмотрим. А что теперь?

— Ты, Марни и Анжелика предстанете перед конгрессом.

— Блек, предлагаю тебе сделку. Я во всем признаюсь, а в обмен ты не станешь упоминать про Анжелику. И про Мадлен.

Пару секунд Хайден раздумывал, а затем кивнул:

— Я не имею права принимать такие решения, но передам твое предложения тем, у кого это право есть, и поступлю так, как мне прикажут.

— Хорошо. — Грэхам потер лицо руками, и Люси буквально видела, как он уменьшается на глазах. — А что будет после того, как я во всем признаюсь?

— Скорее всего, тебя ждет тюремное заключение и тебе придется продать АНС. После судимости за подобное преступление ты по закону не имеешь права владеть новостной компанией.

— Нет, — выдохнула Люси. Тюремное заключение? Не может быть.

— Люси, дорогая, если я во всем признаюсь, то иначе и быть не может.

— Нет, — упрямо повторила Люси и повернулась к Хайдену: — Если уж можно договориться о защите Анжелики, то и Грэхама наверняка можно защитить.

— Это вовсе не одно и то же. За свободу Анжелики Грэхам платит признанием, но за свободу Грэхама платить уже нечем. Чего ты от меня хочешь?

— Не знаю. Как ты уже несколько раз говорил, ты лучше разбираешься в таких вопросах. — Люси взяла его за руки, поднося их к своему сердцу. — Ты наверняка можешь его спасти. Он — вся моя семья, больше у меня никого нет, прошу, не забирай его.

— Прости, но я ничего не могу сделать.

Что ж, он добился чего хотел… Так с чего ему что-то делать просто потому, что его просит об этом женщина, на пару кратких мгновений согревшая его постель?

Резко выпрямившись, Люси отпустила Хайдена и спросила:

— Может он хотя бы вернуться домой?

— Да, но через пару дней ему придется предстать перед конгрессом. — Хайден повернулся к Грэхаму: — Ты же не станешь покидать город?

— Конечно нет, — ответила Люси, делая шаг к отчиму. — Пойдем, Грэхам, я отведу тебя домой.

Плечи Грэхама поникли, а глаза глядели тускло и безжизненно.

— Рози осталась в моем кабинете.

— Хайден, могу ли я рассчитывать, что ты самостоятельно выберешься из здания, не заходя по дороге никуда, куда тебе не следовало бы заходить? — Она собиралась сказать это спокойно, но в ее словах все же угадывалась нотка презрения.

— Конечно. — Хайден слегка нахмурился.

— Тогда нам пора прощаться. — Может, если сразу со всем покончить, то будет не так больно? — Похоже, репортажа про тебя уже не будет, и ты получил своего преступника, думаю, на этом нам стоит расстаться.

Пару секунд Хайден ее пристально разглядывал и лишь затем кивнул.

— Да, наверное, ты права. — Он резко развернулся на каблуках и, не оглядываясь, ушел.

И с каждым его шагом что-то внутри Люси натягивалось, как будто они были физически связаны, и еще пара шагов, и что-то внутри ее порвется. Но правила… Они же с самого начала договорились, что, как только закончится расследование, придет конец и их отношениям. Грэхам пойман, расследование завершено, но как же пусто внутри…

Закрыв глаза, Люси повернулась к Грэхаму, ее еще ждет множество дел, она нужна отчиму, и не стоит об этом забывать.

Подхватив Грэхама под руку, она потянула его за собой.

— Пойдем, нам еще нужно забрать Роузбад.

— Люси, — прошептал Грэхам, — мне очень жаль.

— Я знаю, все обязательно будет хорошо. — Но, несмотря на бодрые слова, Люси буквально чувствовала, как ее сердце разрывается на куски. В этом мире у нее было всего два любимых человека, и теперь они оба от нее уходят. Один, судя по всему, отправится в тюрьму, а второй вернется к своей привычной жизни в Нью-Йорке…

Устроившись на кухне с чашкой кофе в руках, Люси смотрела утренний выпуск новостей.

Вчера Грэхам открыто во всем признался в конгрессе и теперь обязан был продать АНС, чтобы компания не потеряла лицензию, но еще мало кто знал, что компанию собрался покупать миллиардер Лиам Кроу. Завтра перед конгрессом должна предстать Марни Салуэй, которая, согласно словам Грэхама, была основным инициатором этого дела и связующим звеном между Грэхамом и Амсом с Холлом. Как и следовало ожидать, об Анжелике ни словом не упоминалось.