прислушался. Не услыхав ничего, кроме собственного дыхания, приблизился к идолу. Поднёс фонарь, всмотрелся — и издал непонятный звук: то ли всхлип, то ли сдавленный смешок.

— Вирнер, Вирнер… Да что же ты, дурень, из лесу свово совсем не вылезал?!

Ногой смахнув с постамента разложенные на свежем листе лопуха подношения кобольдов — стекляшки, белые речные камешки и человекообразные фигурки, связанные из прутиков, — Эгарт тяжело уселся. Стянув грязные от земли и крови рукавицы, потёр ладонями лицо.

За его спиной ровно горела отражённым светом любовно отполированная кобольдами бронзовая статуя Лернассы, богини матерей и всяческого земного изобилия. Подобные продавались на любой ярмарке и обычно приобретались для маленьких храмов и деревенских капищ. Утащили ли её кобольды из разорённого кочевниками посёлка, или нашли в разграбленном обозе — Эгарта не волновало. Он скорбел о попусту погибших товарищах, включая бедолагу Вирнера.

— Даст Ильэлл, мог быть Габа ещё жив. Глядишь, встретимся по пути…

У входа в зал послышался тихий шум и скрипучее перешёптывание. Воин вскинул голову, вгляделся в темноту. Ощерился, приметив проблеск жёлтых глаз. Поднялся, натянул рукавицы, половчее ухватил рукоять кинжала. Крикнул с издёвкой:

— Ну, давайте, карлы, воло́чтесь сюда все, скока ни есть! Не валандайтесь, черви, — мне ещё наружу долго тащиться…

Воющий колодец

I

— Это ли хорошая история! — воскликнул Минке Рев-Слорду, лишь только умолк очередной рассказчик. — Хромая ведьма, чёрный лис, пастух… Тьфу! Детская потешка!

Кархен Орог-Ран, рыцарь, чьё мастерство сказителя столь низко оценили, чуть не поперхнулся последним глотком зеленоватого вина из Янира. Вскочив, заорал:

— Такому идиоту, как ты, только и нужны детские сказки! Другого не вместит твоя крохотная голова с воробьиными мозгами!

Критик подпрыгнул, опрокинув чарку:

— Это у меня-то голова мала?! Да она втрое больше того горшка, что ты носишь на плечах!

— Да, — с обманчивой покладистостью кивнул Орог-Ран, — я ошибся. Она у тебя огромная. Но зато полностью деревянная!..

В любой другой области Эмайна подобные речи сразу бы привели к смертоубийству, а затем к затяжной вражде, в которой гибнут целые фамилии. Но в приграничье жизнь была иной, и даже благородные люди позволяли себе и друг другу немного больше, разрешённого этикетом и законами. Поэтому остальные рыцари, сидевшие за столом со спорщиками, не вмешиваясь, с живейшим интересом наблюдали за развитием конфликта. Только когда подвыпившие мужчины начали хвататься за рукояти мечей, собутыльники решили, что ситуация вышла за пределы допустимого. Обоих дворян насильно усадили и всунули в руки по полному кубку.

— Кто расплещет вино — в одиночку отправится в рейд в дикие земли! — объявил Улге Нак-Эндарс, командир форта Радовник. — Таков мой приказ!

Все, кроме спорщиков, рассмеялись.

— Мы здесь зачем собрались? — продолжил Нак-Эндарс. — Выпить в доброй компании и разыграть сию безделицу…

Он кивнул на лежащий в центре стола золотой перстень с сердоликом, похожим на застывшую каплю тёмного мёда. По договорённости, украшение должно было достаться рыцарю, рассказавшему самую интересную историю.

— Будет осенний турнир — покажете доблесть да ратную удаль. А теперь до́лжно проявить не воинское мастерство, но искусство сказителя!

— Вот я и говорю, — вновь начал закипать Рев-Слорду, — интересное нужно! А он несёт какую-то чушь!

— Это я-то… — Орог-Ран предусмотрительно поставил кубок. — Это…

— Умолкните оба! — гаркнул Нак-Эндарс так, будто командовал на поле боя. Увидев, что противников проняло, продолжил прежним спокойным тоном: — Кархен рассказал, как мог — по мне, так и недурно. Но, коли тебе, уважаемый Минке, его повесть не по нраву, попробуй рассказать лучше.

— Точно! Вот это правильно! Мудро! — поддержали командира форта прочие рыцари.

— Дело то нехитрое, — бахвалясь, объявил Рев-Слорду, — после такой-то побасёнки.

Окружающие заулыбались: буян слишком налегал на вино и его язык уже начал заплетаться.

— Запоминай, Орог-Ран, как следует сказание вести!

Тяжёлая рука Улге Нак-Эндарса, предупреждающе опустившись на плечо Кархена, не дала сорваться повисшему на губах ядовитому ответу. Криво усмехнувшись, Орог-Ран сложил руки на груди, всем видом показывая, что не ждёт от соперника ничего мало-мальски стоящего.

— Случилось это в столице, — начал Рев-Слорду. — Или нет, в Фардаве… Ну, неважно. Жил, значит, там один дворянин. Занимался торговлей. У него жена была — красавица, какую поискать, да… Ну вот, как-то раз дворянин — он даже рыцарем не был, он… звали его… как-то… э-э… Ну, скажем, Пурду. Вёл он дела с одним купцом, тоже, надо сказать, пройдохой редкостным: однажды Экниру Вард-Молги продал позолоченную цепь заместо полностью золотой. Так тот потом его изрядно отмутузил. Хотел ещё собаками потравить, но стража вмешалась да отбила купчишку. Так Экниру после виру платить пришлось. Несправедливо это… Помните Экнира? Нет? Ну, неважно… Так вот, жена его — красавица, но негодяйка бесподобнейшая — я уже сказывал об этом, а? Да? Или нет? В общем, теперь сказал. И вот она, когда муженёк с этим самым купчишкой дела обстряпывал… как же этого торгаша-то звали? Хоть убей, имени не упомню… Ну, пусть тоже Пурду будет… Сидят, значит, как-то Пурду и… Пурду, да думают, как облапошить Экнира… или это другой случай? Что-то я слегка запутался. Купец… Хотя дело-то в чём…

Рев-Слорду ещё немного помучил слушателей, а потом вдруг клюнул носом и задремал, свесив голову на грудь. Его не пробудил даже грянувший хохот остальных рыцарей.

— Вот и славно, — прокомментировал внезапную концовку рассказа Нак-Эндарс. — Давайте промочим горло и послушаем что-нибудь более… связное.

— И без Пурду, — язвительно вставил Орог-Ран, вновь развеселив собравшихся.

— Бел, твой черёд, — обратился к воину богатырского сложения Дерел Ук-Мак. — Поведай что-нибудь удивительное!

Бел Им-Трайнис, подливавший вино в чарку, призадумался. Обычно он старался не говорить о вещах странных и чудодейных, даже если те происходили не с ним. Но сейчас, в дружеской компании, после нескольких глотков доброго вина, сложно было отказать в просьбе.

— Ладно, — рыцарь отодвинул опустевшую глиняную бутыль с остатками лилового сургуча на горлышке. — Что бы такого вам… может, о воющем колодце?

Давненько это было — мне едва исполнилось шестнадцать. Как-то раз мой родич, Лир Маун-Трайнис, отважный воитель и искатель приключений, услыхал от какого-то бродяги, что далеко-далеко на юго-востоке, в