же субординацию он чувствовал и знал, когда можно вести себя на равных, а когда умерить свой пыл.

Интерлюдия 6

Единственный самый счастливый день в этом адском доме для Эттель был не ее День Рождения, о нет. Никто из учениц или педагогов даже не подумал бы праздновать такое. Наоборот, все в ее праздник старались как можно меньше ее замечать. А вот самый лучший праздник для биооткла был День Основания Государственности.

Каждый год, шестнадцатого июля, вся страна праздновала это замечательное событие. И в честь него всех учениц выводили в различные памятные места. В этом году ее класс шел в городской музей. Это было настолько радостно, что никакие дылды не могли испортить ей настроение. Ведь исключения не делали ни для кого, в том числе и для биоотклов. Все граждане страны должны знать и почитать историю создания своего государства и Великих Основателей.

Еще пятнадцатого девочка начистила свои туфли и привела в порядок форму, чтобы назавтра никто не смог сказать, что у нее неподобающий вид. Даже эти проклятые браслеты она натерла до блеска, и теперь они весело позвякивали на каждом шагу. Ложась спать, Эттель загадала, что если завтра она попадет в музей, то ни за что не пропустит ни минутки и будет самой послушной девочкой на свете, только бы ничего не случилось. Только бы ничего не произошло.

Рано утром, еще до утреннего колокола, биооткл проснулась в полной темноте, сердце радостно стучало от предвкушения целого дня вне этих опостылевших стен. Скоро она будет на свободе, и никто не сможет ее в этом упрекнуть.

После завтрака их куратор Коес собрала весь класс перед центральным входом и еще раз нудным голосом пересчитала всех по головам.

– Итак, ученицы. Вы все разделены по парам. Взялись за руки и не отпускаем их до прихода в музей. По дороге не разговариваем, не смеемся и не отстаем. Тот, кто нарушит хоть одно из всего перечисленного, очень пожалеет об этом, когда мы вернемся.

Эттель не была дурочкой и поняла, что хоть куратор не назвала имен, но имелась ввиду она. Легонько кивнув куратору, она показала, что будет примерной девочкой и проблем не создаст.

Биоотклам пары не полагалось, поэтому она и Аманда Таммим шли рядом, но не за руки. Выйдя из здания школы, куратор Коес пошла впереди колонны школьниц, а замыкали две девочки в черных пальто со звенящими браслетами на руках и ногах. Их при всем желании не смогли бы потерять, даже если бы захотели.

Пройдя через парк, где они полюбовались зданием архива, потом мимо больницы школьная шеренга подошла к двухэтажному зданию насыщенного синего цвета. На входе стояла женщина в ярко-голубой форме музейного работника. Она подошла к Коес и поздоровалась. Затем обе женщины развернулись к ученицам и еще раз их пересчитали.

– Здравствуйте, девочки. Сегодня вы окунетесь в историю нашего государства и узнаете о том, как беспечно и бессмысленно жили люди до Великого Переворота. Сейчас мы зайдем внутрь, там вы разденетесь в гардеробе, без криков и толкотни снова встанете по парам, чтобы мы могли начать нашу экскурсию. – Говоря это, работница первой зашла в здание музея. Коес, наоборот, подождала, когда все ученицы зайдут и только потом прошла внутрь сама.

У входа в гардероб образовалась очередь, но никто не толкался и не шумел, все очень степенно ожидали возможности сдать свою одежду и пойти наконец смотреть экспозицию. Когда очередь дошла до Эттель, то гардеробщица не стала брать ее одежду. Она пропустила девочку внутрь к вешалкам, чтобы она сама повесила свое пальто и взяла вместо него номерок. Проходя мимо нее, биооткл не удержалась и чуть пошатнулась в ее сторону, сделав вид, что споткнулась. Но гардеробщица спрятала руки за спину, чтобы и пальцем до нее не дотронуться. Не рискуя больше, ученица Хитсил взяла заветный номерок и вышла из гардероба. Еще не хватало, чтобы все ушли вперед без нее.

Заняв свое место в хвосте колонны, Эттель перестала думать обо всем, кроме того сказочного места, где она сейчас находилась.

Их путь начинался с необычного ряда фотографий на самой настоящей бумаге, которые были спрятаны за толстый слой защитного стекла. На этих удивительных кадрах были запечатлены люди. Но не такие, как сейчас, в строгой одежде определенного цвета, а самые разные: иногда в одном платье могло быть до пяти цветов, или туфли, несовпадающие с верхней одеждой. Мужчины могли ходить по улице в брюках, обрезанных до колена, и таких же обрезанных рубашках, открывающих руки.

А уж как одевались дети – это уму непостижимо. Девочки ничем не отличались от мальчиков не только в одежде, но и в прическах. И это не говоря о цвете их волос.

Биооткл долго смотрела на девочку примерно ее возраста, которая стояла возле моря в одном нижнем белье. Волосы ее были наполовину зеленого, а на вторую половину оранжевого цвета. Губы и нос у нее были проколоты железными гвоздиками, а в каждом ухе было по несколько сережек. Она смотрела с фотографии на Эттель и выглядела безмерно счастливой и довольной.

Две такие разные девочки сквозь года никогда не смогли бы понять друг друга, встреться они случайно. Да и надо было ли им понимать как они дошли до жизни такой. Ведь у каждой из них была своя жизнь со своими правилами, и никто не мог бы