— Во-первых, всегда проговаривай полный титул халифа. Это закон. А во-вторых, да, мы его увидим. Халиф Артаксеркс Ахеменид, тень Бога на земле, владыка мира под солнцем и луною, да будет благословен он в жизни вечной, очень упростил и демократизировал правила общения с властвующими персонами, написав целый трактат о богоизбранности, но не богопроисхождении потомков правящей династии. Итак, — гуль обошёл меня с другой стороны и взял под руку, — самое главное не поворачивайся к халифу спиной ни при каких обстоятельствах. Ни к нему, ни к царице Айше, ни к Великому Визирю. При первом приветствии «мир вам», полагается дотронуться до носка левой туфли халифа кончиками пальцев. Но это только для мужчин; женщины, чернокожие и гули ни коим образом не должны прикасаться к повелителю, его жене, детям и Великому Визирю. Только если они сами дотронутся до тебя, но это маловероятно. Мы с тобой должны будем пасть ниц.

Да уж, от дискриминации даже в сказочном мире никуда не деться.

— Это обязательно?

— Разумеется! Кто мы такие, чтобы попирать вековые законы?

— Свободные и уважающие себя люди, отрицающие раболепие и унижение по расовому и гендерному признаку.

Эзра схватил меня за плечи и развернул к себе лицом.

— Так, пылкая в ереси дочь Валерия, бунтарские речи прибереги для своего мира, ясно? Всё, что от тебя требуется, это повторять за мной, не привлекать внимания и позволить действовать профессионалу.

— Понятно, — послушно кивнула. — Ещё какие-нибудь правила будут?

— Ни в чём не перечь халифу. Его жене и Визирю тоже, иначе всыплют плетей. Верх неблагодарности выражать недовольство тени Бога на земле, владыке востока и запада, а так же тем, кого Всевышний назначил в помощь ему.

— Запомню.

Неприятности мне не нужны, уж точно не по вине длинного языка и неумения пять минут побыть скромной и вежливой девочкой.

— Итак, первое, что мы сделаем после представления, это составим список подозреваемых в пособничестве ар-Хану.

— Он получится огромным.

— Совсем нет. Принцессе Лейле, как любой незамужней девице правящего рода, допустимо общаться только с узким кругом людей. Их не больше полусотни, включая банщиц и свиту для прогулок. А тех из них, кому бы она могла спокойно доверять, чтобы позволить себя похитить, ещё меньше.

— Это радует.

Из распахнутых настежь дверей парадного входа вышел чопорный управитель с ручным гепардом у ног.

— Прошу следовать за мной, господа сыщики.

Он повёл нас вглубь дворца по бесчисленным коридорам и залам, залитым ярким солнечным светом. В определённый момент я поймала себя на мысли, что перестала удивляться интерьерам и буйству фантазии мирхаанских декораторов и смотрела по сторонам не столько от любопытства, сколько от неизбежности.

Заседание дивана и часы официального приёма граждан уже закончились, но нам повезло — в перерыве между работой с населением и личными делами в расписании у халифа значился второй завтрак, на который допускались государственные служащие.

— Сыщики из Сыскного приказа — Эзраим аль-Хазми и его помощница Елена аль-Исаакова! — церемонно провозгласил управляющий, едва мы вошли в приёмную залу.

Сделав несколько шагов, напарник резко рухнул вниз лбом на ковёр и вытянул руки ладонями вверх. Боясь провалить негласное испытание, я повторила подобострастный манёвр.

— Повелитель халиф Мунтасир Четвёртый, тень Бога на земле, владыка востока и запада, — продолжил управляющий, пока я боролась с желанием поднять голову и посмотреть, куда мы попали, — а так же его возлюбленная жена царица Айша и Великий Визирь.

— Мир вам, — раздался царственный голос.

Теперь можно подняться.

Зала, в которой халиф совершал лёгкие завтраки, имела шестиугольную форму; стены отделаны узорчатой плиткой, окна занавешены тюлем, на полу цветастый ковёр. За низеньким столиком по её центру восседали трое представленных граждан в дружественной, почти непринуждённой атмосфере.

Не так я представляла халифа, но увиденный образ мне понравился больше. У повелителя было симметричное лицо, острые скулы, длинный прямой нос и пухлые губы. Поверх роскошных шелковых и бархатных одежд он носил множество украшений из золота и драгоценных камней, на запястьях блестел десяток браслетов с колокольчиками. Высокородную голову венчал непропорционально огромный тюрбан насыщенного алого цвета.

По левую руку от халифа сидела молодая и симпатичная рыжеволосая красавица, словно недавно сошедшая с обложки модного глянцевого журнала. Айша — вторая жена Мунтасира, на которой он женился в год сияния Сириуса. И третьим за столиком восседал Великий Визирь — видный мужчина за пятьдесят с непроницаемым лицом профессионального игрока в покер, в элегантных чёрных одеждах и причудливой диадемой с большим камнем обсидиана на голове. Его глаза впились в меня, как когти ястреба в добычу, заставив поёжится. Может, это он «чёрный человек» из предостережения Шахерезады, а вовсе не ар-Хан?

— Присаживайтесь, господа сыщики, — халиф махнул рукой в сторону пустующих подушек. — Позавтракайте с нами.

Слуги тут же поставили ещё два стакана и налили в них соку.

С присущей живостью Эзра легонько подтолкнул меня к столу и быстро занял место возле Айшы. Мне не оставалось ничего иного, как устроиться рядом с Визирем. Он всё ещё смотрел на меня, и я решила не притрагиваться к печеньям, если не хочу подавиться.

— Значит, вам понадобилось осмотреть комнату моей дочери? — спросил халиф. — Зачем? Ваши коллеги уже осматривали её несколько дней тому назад.

— То были другие сыщики, — Эзра сверкнул клыками в широкой улыбке. — Следствие зашло в тупик, повелитель, поэтому подключили нас, лучших специалистов.

— Но сыщик аз-Масиб утверждал, что лучший он, — медовым голоском заметила Айша.

— Он польстил себе, — соврал гуль без зазрения совести.

— Как интересно! — заулыбалась царица.

Халиф поморщился и тяжело вздохнул. Уж больно неудачный повод для восторгов нашла его жёнушка.

— Осматривайте, не возражаю, — невесело согласился он. — Но только после того, как позавтракаете с нами.

Отказываться не стали. Лапши из чайханы дяди Иеремии не хватило, чтобы насытиться, поэтому я с благодарностью принялась за пахлаву и финики. Если не смотреть налево, неподвижный Визирь не так уж сильно бросается в глаза.

Пропажа дочери по-настоящему печалила халифа Мунтасира Четвёртого, тень Бога на земле и какого-то там владыку. Горе, проступавшее на его лице, не было поддельным. Да и зачем ему притворяться?

— У вас уже есть версии? — спросил он с надеждой. — Госпожа Хатун докладывает мне о состоянии расследования каждые шесть часов, уверяет, что делает всё возможное, но мне недостаточно. Лейла никогда в жизни не покидала дворца, она, должно быть, просто в ужасе!