– Нет. Знаешь, как говорят? Бывают козлы по гороскопу, а бывают – по стилю жизни. Это к тому, что ты – по стилю жизни Наковальня, и с этим ничего не сделаешь уже. С этим надо либо смириться и жить, либо вставать и уходить. Другого пути у твоих близких просто нет.

Маша встала, накинула белый гостиничный халат и направилась в ванную. Марина осталась одна, задумчиво закурила и села, отдернув тяжелую штору, на низкий подоконник. Внизу шла обычная жизнь – люди спешили на работу, подняв воротники и спасаясь от сильного ветра, медленно двигались в утренней пробке машины, из автобуса, намертво застрявшего во втором ряду, аккуратно выходили пассажиры и, лавируя между машин, перебегали на тротуар, чтобы продолжить путь пешком и не терять драгоценного времени. Какая-то женщина в пальто и пуховом платке вдруг поскользнулась на раскатанной ледовой полоске, упала неловко, в стороны разлетелись какие-то пакеты. К ней на помощь тут же кинулся проходивший мимо паренек, поднял на ноги, отряхнул снег с пальто, собрал пакеты и отдал женщине. Та что-то, видимо, говорила – парень только махнул рукой и продолжил свой путь. «Надо же – тут еще не забыли, что такое человеческое отношение, – удивленно подумала Марина, наблюдая за этой сценой. – А говорят, что молодежь черствая». Она вспомнила, как Машка рассказывала, что у них зимой мало кто равнодушно пройдет мимо замерзающего человека, а ребятишек кондукторы маршрутных такси возят бесплатно. «Все-таки в провинции люди другие совсем. Они не так изуродованы еще погоней за деньгами, что ли? И цены тут совсем иные…»

– Ты что это на окно взгромоздилась? – удивленно поинтересовалась Мышка, вернувшись из душа. – Обычно я так сижу…

– Слушай, а ведь ты в этом совершенно права, – соскальзывая с подоконника, проговорила Марина, – отсюда жизнь иначе выглядит.

– Ну, за жизнь не скажу, но иной раз прелюбопытные картины можно увидеть. Я в больнице так сижу, уйду в курилку и целыми вечерами там торчу.

Их разговор прервался телефонным звонком Марининого мобильника. Она взяла трубку – это оказался Ежик.

– Я могу к вам подъехать? У меня обе расписки, Селиван и Козырь отдали.

– Зачем? – не сразу поняла Марина, и Ежик терпеливо объяснил:

– Митрич позвонил обоим и попросил отдать, чтобы вашей подруге было спокойнее.

– И что – гарантированно никаких копий?

– Обижаете, гражданочка! – хохотнул Ежик. – С Митричем такие финты вообще не пролезают, он старик жесткий.

– Прекрасно. Приезжай, я дома, – положив трубку, Марина повернулась к напряженно слушавшей разговор Марье: – Придется тебе, подруга, чуток задержаться. Сейчас мальчик приедет, кое-что тебе привезет и до дома тебя подбросит.

Маша согласно кивнула.

– Вот и умница. Давай-ка, пока я в душ, закажи нам хороший вкусный завтрак в номер – будем барствовать по полной программе. Я чувствую себя в настроении мазать физиономии официантов черной икрой и разливать на ковер шампанское, – улыбнулась Марина, скрываясь в ванной. – Машка, насчет икры и шампанского, если что, была шутка, я помню, что ты не любишь ни то, ни другое, – сообщила она уже из-за двери.

Улетала она на следующий день вечером. Мышка провожала ее в аэропорт все с тем же своим приятелем, как оказалось – таксистом. Вдвоем они еще с полчаса посидели в кафе аэропорта, попили кофе, но при этом практически не разговаривали. Мышка не умела много и долго рассыпаться в благодарностях, да Марине это и не было нужно. Она просто сделала то, что считала правильным в подобной ситуации – взяла ответственность на себя, следуя самурайскому кодексу. Коваль знала, что в случае чего может рассчитывать на Машу – та всегда умела понять ее с полуслова и не осудить, а иной раз это самое главное.

– Ты какая-то напряженная, – заметила вдруг Мышка, не отрывая взгляда от чашки кофе.

– Я? Нет… просто знаешь… ощущение какое-то странное. Вроде бы ничего не происходит, а внутри свербит, – призналась Марина, закуривая новую сигарету. – Не удивлюсь, если завтра утром в порту меня ждет горячая встреча с любимым супругом.

Маша оторвалась от созерцания коричных разводов на белой шапке пены и уставилась на подругу.

– Ты что же думаешь?..

– Я почти уверена, что он уже давно все пронюхал и теперь наверняка летит в N.

– Разве он знал, что ты туда поедешь?

– Машка, ты такая смешная… да Хохол меня давно наизусть знает, и, вероятно, здесь тоже подстраховался и кого-то из людей Митрича ко мне приставил. Я хорошо чувствую, когда за мной кто-то наблюдает, но в этот раз так и не смогла обнаружить, кто именно. – Она крепко прижала окурок в пепельнице, обняла пальцами чашку и продолжила: – А вот это, знаешь ли, самое отвратительное – когда взгляд есть, а человека – нет. Так что я больше чем уверена, что Женька меня встретит – ему доложили, куда и на какое число я взяла билет, это очень просто отследить.

– Мы заказывали билет с моего ноутбука.

– Ой, Машка, смешная ты… да парни Митрича все твои пароли сломали давно, всю почту отслеживают, – усмехнулась Коваль и, увидев испуг в глазах подруги, проговорила: – Не переживай, я уеду – и все закончится. Пароли сменишь, больше никто к тебе не полезет, я гарантирую.

Мышка помолчала, помешивая ложечкой напиток.

– Я не боюсь, мне скрывать нечего, – произнесла она наконец, – просто в такой ситуации чувствуешь себя раздетой. Знаешь, как будто с утра забегалась и на улицу выскочила в чем мать родила. А все кругом смотрят и пальцем у виска крутят.

Марина допила свой кофе, встала и обняла Машку сзади, уперев подбородок в ее худое плечо:

– Не переживай. Им не была интересна твоя переписка. Я подозреваю, что Хохол заранее предупредил, что я, скорее всего, полечу в N, вот они и искали подтверждение. И нашли – электронный билет пришел на твою почту. Так что не расстраивайся по этому поводу. И вообще – так даже лучше, если Женька прилетит. Да, не совсем здоров еще, но я постараюсь его сильно не нервировать, а его присутствие мне значительно облегчит жизнь.

– Ну да – расскажи историю про то, как ты не будешь нервировать Женьку, вон тем вахтовикам, – Машка кивнула на соседний столик, за которым шестеро громадных мужиков глушили водку, как перед последним взлетом. – Вот они тебе, скорее всего, поверят, потому что знать не знают, кто ты.

Коваль неожиданно разомкнула руки и направилась прямиком к столику веселых мужиков, чего Маша никак не ожидала и так и замерла, не успев закрыть рот. Марина же оперлась на спинки ближайших к ней стульев и проникновенно заговорила, чуть наклонившись к столу между двух вахтовиков:

– Пацаны, такое дело… – те в полном обалдении уставились на незнакомку и даже временно перестали произносить тосты. – Вот скажите – если я пообещала не трепать нервы мужу, то как по-вашему, мне это по силам?

Вахтовики онемели от вопроса. Марина ждала, насмешливо оглядывая компанию. Наконец самый старший из них, коренастый, с ухоженной густой бородой и совершенно стеклянными от спиртного голубыми глазами, выдавил: