Кира, — произнёс он моё имя, невольно заставив меня вздрогнуть. — Элины сейчас нет дома, она в больнице и… вернётся нескоро.

— Ну, я могу подождать. Сколько надо? Час, два… Да и, наверное, можно с ней связаться как-то…

— Нет, ты не поняла, — перебил академик. — Элина она… больна. Очень больна. И… она не просто ушла в поликлинику или что-то в этом роде. Она лежит там… уже долго.

Глава 14. Уходим на второй круг

Из дома четы Бауэров я вышла на негнущихся ногах. Сергей Аркадьевич предлагал остаться у них, но я… не осилила обилия информации, потоком обрушившейся на мою и без того несчастную голову.

До машины шла на автомате, словно чумная… а дойдя до любимого авто, прошла мимо. В голове набатом стучали обрывки нашего разговора с академиком:

— Я бы хотела увидеться с ней.

Тогда он посмотрел на меня долго и вдумчиво, словно примеряясь к решению, стоит ли меня показывать родной матери. Впрочем, его, наверное, можно было понять.

— Думаю, Элечка будет счастлива увидеться с тобой.

Хоть его голос и звучал дружелюбно, каким-то внутренним чутьём я уловила, что на самом деле он не считал моё намерение такой уж замечательной идеей. Но спорить так и не решился. Видимо, и вправду был готов пойти на всё, лишь бы облегчить страдания любимой жене. Оставалось только понять, действительно ли я их облегчу или же, наоборот, испорчу окончательно.

Он сомневался. Я тоже.

— Когда можно будет устроить нашу встречу? — волнение вдруг включило во мне режим «бизнесвумен», которая по привычке любила раздавать указания.

— Я посоветуюсь с её лечащим врачом, — чуть натянуто улыбнулся мужчина, но по тону было ясно, что он сделает всё от него зависящее, чтобы оградить любимую «Элечку» от лишних тревог.

В себя я пришла у какого-то сквера. И без того зелёный район неожиданно превратился в самый настоящий лесок с протоптанными дорожками и кособокими лавочками.

Опустившись на одну из них, я всхлипнула, но не разревелась. И если до этого я считала, что плохо понимаю свои чувства, то сейчас… Сейчас внутри буквально бушевало цунами. Интересно, а можно ли разом испытывать ВСЁ?!

Рука сама потянулась за телефоном. Было просто жизненно необходимо вывалить на кого-то хоть часть накрывшего меня эмоционального безумия.

— Кира?!

— Почему ты не сказал, что мама умирает?!

Мой собеседник на мгновение замолк, после чего чуть нервно поинтересовался:

— Откуда ты узнала об этом?

— Твой отец сказал.

Выспрашивать подробности Глеб не стал, лишь поинтересовался:

— Где ты?

— Не знаю. Где-то недалеко от вашего дома. Тут деревья, лавочки и… деревья.

— Там в принципе повсюду сосны, можешь конкретизировать?

— Не могу… — печально вздохнула я и отключилась.

Без понятия, чего именно я хотела от Новгородцева. Мне вообще казалось, что я медленно схожу с ума. Хотелось не думать и не знать… Или знать, но как-то иначе. Раньше, что ли. И как-то более честно, чтобы… что?

А главное, что мне сказать матери, когда меня всё-таки допустят к ней? Или если допустят?

Не знаю, сколько я просидела на той скамейке в окружении сосен и тишины, но из забвения меня вывело чьё-то прикосновение, заставившее вздрогнуть.

— Тш-ш-ш, — шепнул мне Глеб в самое ухо, накрывая мои плечи своим пиджаком. — Тш-ш-ш… ты дрожишь.

Вот здесь я всхлипнула второй раз и наконец-то расплакалась, уткнувшись в основание его шеи. Новгородцев тихо выматерился и прижал меня к себе, буквально впечатав в свой торс.

— Как ты меня нашёл? — начала я включать мозги, чуть придя в себя.

— Интуиция… — ухмыльнулся он.

— А если честно?

Чуть отстранилась, заглядывая ему в лицо и неожиданно открыв, что он смущён разворачивающейся между нами сценой.

Это мне в последнее время было не привыкать рыдать. Если посчитать суммарно, то вполне вероятно, что за последний месяц я наревела пятилетнюю норму, а то и больше.

Глеб же обычно выглядел куда более сдержанным.

Сейчас он выглядел не просто напряжённым, а скорее… растерянным, как если бы пытался храбриться, а сам был на пути к панике.

Он чуть нервно пошевелил губами, а после признался:

— Я приходил сюда будучи подростком, когда ругался с родителями или хотел побыть один. Здесь… спокойно.

Понимающе кивнула головой. Сосны посреди города, они и вправду привносили собой какую-то магию. Ох, как-то слишком много сосен было в нашем общении за столь короткий срок…

— Почему ты мне сразу ничего не сказал?

— Ты про… маму?

Он запнулся, а я ощутила, как болезненно сжимается моё сердце при звуках этого слова, произнесённого не мной. Но на этот раз у меня получилось обойтись без истерик. Сделав над собой волевое усилие, пояснила:

— Вообще. Про то, кто ты… зачем приехал.

Новгородцев замялся, запустив свою пятерню в волосы, пару раз провёл по затылку, наводя художественное безобразие у себя на голове.

— Я хотел, — наконец, повторил он когда-то уже произнесённую им фразу. — Я действительно хотел с этого начать. Думал, приеду, найду тебя, расскажу про происходящее… и пошлёшь ты меня на хер.

— На хер? — нахмурилась.

— На хер, — Новгородцев кивнул головой. — Вот представь: приезжаю я к тебе весь такой распрекрасный, заявляюсь в твой ресторан и сообщаю: «Кира, здравствуй, я приёмный сын твоей матери». Что бы ты сделала?

Задумалась, после чего честно призналась:

— В оцепенение впала бы.

— А потом?

— А потом бы послала.

— Вот видишь… — начал было он, но я перебила.

— Но когда бы первая реакция прошла, постаралась бы узнать, что тебе нужно, ну и как-то… познакомилась, — сделала странное движение рукой, словно пытаясь «выкрутиться».

Глеб хмыкнул. Между прочим, очень похоже на отца, тем самым доказывая, что поведенческие паттерны передаются отнюдь не генным путём.

— Что?! — наигранно ужаснулась я. — Ты не доверяешь моему здравомыслию?

— Тебе напомнить про то, что было в машине? — с лёгким налётом надменности улыбнулся он.

— А тебе напомнить, что было перед этим? — скривилась в ответ и предприняла попытку, выбраться из его объятий, но Глеб не отпустил, а даже наоборот, стал крайне серьёзным:

— Ты права, я сделал большую глупость.

Отрицательно качнула головой:

— Глупость — есть шаурму в непроверенном месте. А ты сделал подлость. И вообще, у меня сейчас такое чувство, что ты пытаешься