связи с Армией Крайовой и основными отрядами польского Сопротивления. Хотя эмигрантский кабинет отчаянно боролся за свое право и дальше выступать от имени Польши на международной арене, дипломатическая битва была им проиграна. Довольно скоро ПКНО был преобразован во Временное правительство национального единства. В конечном счете именно «люблинских», а не «лондонских» поляков союзные державы признали в качестве легитимной польской власти. Временное правительство управляло страной с января 1945 года, следовало провести выборы, чтобы избрать постоянные органы власти. Поскольку Сталин был заинтересован в их легитимности, он согласился на то, чтобы первым послевоенным премьер-министром был назначен Эдвард Осубка-Моравский, член социалистической, а не коммунистической партии. (Берут получил официально руководящий пост лишь позже, в 1947 году.) Что еще более важно, советский лидер позволил вернуться в страну премьер-министру эмигрантского правительства Станиславу Миколайчику, который стал министром сельского хозяйства и заместителем главы Временного правительства. На короткое время возглавляемая им Польская крестьянская партия (Polska Stronnictwo Ludowe) даже стала настоящей антикоммунистической оппозицией. Официально советские или союзнические органы управления на территории Польши не действовали. Но на практике генерал НКВД Иван Серов выступал в роли главного советского консультанта нового правительства, а также новых польских спецслужб. Довольно скоро стало ясно, что его влияние весьма обширно[226].

Вскоре после возвращения Берута в Польшу новые государственные структуры появились и в Венгрии. В ноябре 1944 года три ведущих «московских» коммуниста — Михай Фаркаш, Эрнё Герё и Имре Надь — на советском самолете были доставлены в освобожденный венгерский город Сегед. Сразу после прибытия они провели массовый митинг по случаю очередной годовщины большевистской революции, на котором Герё призвал к «венгерскому возрождению»[227]. Ракоши, также на советском самолете, прибыл в январе 1945 года в освобожденный Дебрецен. Он получил указание сформировать временное правительство Венгрии и готовиться к штурму Будапешта частями Красной армии. Свою миссию он выполнял при поддержке других венгерских политиков, которые только что вышли из подполья или вернулись из-за границы. Совместно они договорились о создании Временного Национального собрания, которое определило состав Временного правительства. Как и в Польше, этому органу предстояло руководить страной до проведения всеобщих выборов.

Подобно первому послевоенному правительству Польши, венгерское Временное правительство также было коалиционным. В него вошли представители четырех легальных политических партий: коммунисты (Magyar Kommunista Part), социал-демократы (Szocial-demokrata Part), Крестьянская партия и Партия мелких хозяев. Последняя из этих организаций, еще до войны объединявшая мелких бизнесменов и фермеров, быстро превратилась в антикоммунистическую оппозиционную силу, пользующуюся широкой поддержкой. Тем не менее у нее не было большинства ни в парламенте, ни в правительстве. Несмотря на то что Венгерская коммунистическая партия в тот момент располагала лишь несколькими сотнями членов, коммунистам выделили более трети мест во Временном Национальном собрании, а также несколько ключевых министерств, включая министерство внутренних дел. Даже Герё признавал несправедливость такого распределения: «Пропорция коммунистов была немного завышена. Отчасти это произошло в результате спешки, а частично из-за избыточного рвения местных товарищей»[228]. По соглашению о перемирии с Венгрией, подписанному в Москве в январе 1945 года, венгерское правительство в переходный период должно было работать под наблюдением Союзной контрольной комиссии. Эта организация, которая технически включала американских и британских представителей, на деле возглавлялась маршалом Климентом Ворошиловым, высокопоставленным военачальником Красной армии, систематически пренебрегавшим консультациями с союзниками по каким-либо вопросам[229].

27 апреля 1945 года Красная армия доставила «группу Ульбрихта», состоявшую из нескольких десятков коммунистов, на окраины Берлина, откуда они вместе с подразделениями 1-го Белорусского фронта намеревались войти в город. Вольфганг Леонард был в их рядах. Спустя неделю «группа Аккермана», такая же по численности, приготовилась вступить в Берлин с юга с частями 1-го Украинского фронта. В отличие от Польши и Венгрии, в Восточной Германии не было никакого временного правительства. Этими немецкими землями управляла советская военная администрация вплоть до создания в 1949 году Германской Демократической Республики. Советские управленцы поэтапно формировали немецкую бюрократию, которой предстояло руководить страной, находящейся под советским «зонтиком»[230]. В июне 1947 года эта бюрократия, к тому времени уже выполнявшая роль своеобразного «теневого правительства», которое работало под контролем оккупационных властей, оформилась в Немецкую экономическую комиссию (Deutsche Wirtschaftskommission). Многие немецкие коммунисты, в особенности «московские», незамедлительно получили ключевые посты в этой структуре. Со временем Экономическая комиссия послужила основой для формирования правительства Германской Демократической Республики, ставшей суверенным государством в 1949 году.

В Германии, как и в прочих оккупированных странах, Советскому Союзу предстояло также взять под контроль проведение муниципальных и региональных выборов. Хотя СССР активно поддерживал возрождение в своей оккупационной зоне организаций социал-демократов, христианских демократов и свободных демократов, военные власти явно благоволили коммунистам, которым предоставлялись ведущие посты в профсоюзах, культурных ассоциациях и других новых институтах[231]. Несостоявшие в коммунистической партии повсеместно получили публичные роли, в то время как коммунисты управляли всем из-за кулис. Всевозможные разновидности политических или частично политических группировок, включая сионистские и бундовские организации, возрождались и в других местах, включая Польшу и Венгрию, причем некоторые из них первое время пользовались, как тогда представлялось, реальной независимостью.

Каждая коммунистическая партия региона сохраняла собственную организационную структуру, приняв за основу советскую модель. В их устройстве поддерживались иерархические принципы, заимствованные в СССР: политбюро стояло во главе, под ним находился более широкий центральный комитет, а затем — региональные и местные организации. Вплоть до 1989 года эти структуры функционировали параллельно с правительственными органами, но не сливались с ними. Иногда члены политбюро были одновременно министрами, а иногда нет. Члены ЦК также могли занимать должности в государственном аппарате, но тоже не всегда. Даже людям во власти далеко не всегда было ясно, кому принадлежит последнее слово в том или ином вопросе — партии или правительству.

За этой запутанностью и сложностью таился определенный умысел: политика в оккупированной Советами части Европы изначально задумывалась непрозрачной и закрытой. После завершения войны восточноевропейские коммунистические партии были, бесспорно, наиболее влиятельными политическими организациями в регионе, причем благодаря не столько своей численности, сколько «советникам» из НКВД и Красной армии. В то же время они руководствовались строгими инструкциями маскировать или вообще отрицать свою связь с советскими структурами и вести себя как нормальные демократические партии — то есть создавать коалиции и вступать в партнерские отношения с подобающими некоммунистическими партиями. Советское влияние, таким образом, тщательно камуфлировалось повсюду, за исключением Германии, где был установлен советский оккупационный режим.

На протяжении 1945–1946 годов временные коалиционные правительства Восточной Европы пытались, более или менее удачно, разрабатывать экономическую политику в сотрудничестве с различными политическими партнерами. Они также старались оставаться терпимыми к церкви, независимым газетам и частному бизнесу, которым временно позволили развиваться спонтанно и хаотично.