– Дон Мигель, а всё же для чего к карте свинцовая печать привязана?

Капитан пожевал губами, почесал кончик носа и с видимой неохотой произнёс:

– Почти сто лет назад Испания, открыв Новый Свет, и Португалия, совершая плавания в Африку, чтобы не мешать друг другу, заключили договор о разделе Мира. Было это в городе Тордесильясе. Ни Англия, ни Голландия, ни Франция этот договор не признали и ринулись по следу первооткрывателей. Началась гонка географических открытий, морских войн, захвата и колонизации открытых земель, ну и морского разбоя. В этих условиях любая информация – морские карты, карты побережий, описания течений и ветров, проливов и удобных гаваней, источников пресной воды и пищи, золотых и серебряных копей, плантаций драгоценных пряностей, экзотических овощей, фруктов, даже описания животных и птиц – всё становилось очень важным. Все морские карты и описания становились секретными документами. На берегу эти документы хранятся в специальной крепости, куда вход имеют только особо доверенные люди. Выходя в море к морским картам, лоциям и описаниям, признанными секретными, специальными шнурами привязывают свинцовые печати. Что бы в случае опасности захвата судна противником капитан или штурман немедленно выбросили эти документы за борт. Любые сведения о морской географии и все, что с нею связано, дороже золота, серебра и пряностей. Имея такую карту, любой капитан хорошего судна с отважной и умелой командой мог обогатиться за один рейс! А эта карта – карта западного побережья Африки, и на ней много чего обозначено!

Дон Диего одним глотком допил свой кубок и поставил его на стол. Я видел, что ему очень не хотелось делиться такими знаниями с посторонними, но он был вынужден сделать это. Может, из опасения, что русичи не захотят делиться с ним нежданным богатством – сила-то на нашей стороне! А может и по какой другой причине. Ведь не спрашивать же его об этом!

В каюту, весело переговариваясь, вошли боярин Жилин и дон Педро. Увидев на столе бутылки и кубки, быстро налили и выпили, по-моему, даже не почувствовав вкуса и аромата хорошего вина. Как воду, для утоления жажды. Потом сели на небольшие пустые бочонки, почему-то находившиеся в каюте, и, одновременно вдохнув, шумно выдохнули. Мы смотрели на них с возрастающим интересом, а эти интриганы «держали паузу»! Князь многозначительно хмыкнул. Боярин тут же принял деловой вид и, вытащив из-за пазухи несколько листов бумаги, начал доклад. Ох, много чего было на корабле! Перечислял боярин долго, с пояснениями и своими выводами о полезности или стоимости товаров и корабельного имущества. С каждой произнесённой им фразой наши лица становились всё радостнее и радостнее! В заключении боярин произнёс:

– До всего груза мы не добрались, почему – дон Педро скажет. Но даже сейчас могу заявить, что добыча богатая.

– Уважаемые доны, – поднявшись со своего сундучка произнёс дон Мигель. – я предлагаю поделить столь неожиданно доставшееся нам богатство по справедливости. И сейчас мы должны решить, как это сделать. Я предлагаю следующий порядок дележа…

О возвращении найденного корабля владельцу или наследникам за премиальные деньги, как начнут практиковать лет через триста, даже не упоминалось. Тут нравы простые: кто нашёл или на саблю взял у противника и смог удержать, тот и владеет. Что кораблём, что землёй. Особенно в ничейном пространстве. А океан никому не принадлежит. Хотя попытки его «прихватизировать» посредством создания огромных флотов, были.

Я сидел и слушал. Предложений было много, но ни одно из них не устраивало кого-то из присутствовавших полностью. Испанцы апеллировали к тому, что их корабль доставил нас в это счастливое место в океане, и они должны получить большую часть. Князь с боярином настаивали на дележе груза и снаряжения корабля пополам, а сам галеон отдать русичам, исключив из общей оценки. Спор выходил жаркий. Наконец князь, громко хлопнув ладонью по столу, сказал:

– Как вы думаете, может подобный спор, а не отравление, привёл к резне на борту этого судна? И не происки ли это дьявола, подсунувшего его нам в бескрайнем океане? Вот смотрит он на нас и радуется, что ещё две сотни душ, обуянных алчностью, к себе заберёт!

Спорщики вдруг разом замолкли и, со страхом озираясь, начали креститься, шепча ограждающие молитвы. Испанцы, до этого бурно и эмоционально, с жестикуляцией, отстаивавшие свои права на большую долю, вдруг присмирели. Князь, протянув руку, взял со стола бутылку, вылил в кубок капитана. Хватило только закрыть донце. Тот, увидев, что вино в открытых им бутылках, кончилось, вытащил из кармана камзола (притырил ведь, змей морской!) приспособление для удаления пробок. Открыл ещё несколько бутылок, оставив пять штук не распечатанными.

«По одной каждому присутствующему», – подумал я.

Капитан налил кубки до краёв, встал, поднял свой и сказал:

– Мы с доном Педро согласны с вашими условиями, дон герцог. Действительно, не стоит нам ссориться. Это всего лишь деньги, за них не купишь дружбу. А я рассчитываю, что буду дружить с вами, русичами, ещё долго.

– Я тоже так думаю, – так же встав, произнёс князь. – Тем более у меня к вам будет взаимовыгодное коммерческое предложение. Так что – за дружбу!

Дон Педро, боярин и я вскочили со своих импровизированных сидений и дружно сдвинули кубки. Вино плеснулось в них через края, окропив своим благородным естеством наши руки и скрепив договор. Теперь надо было решить, как и куда доставить найденное. Дон Педро обрисовал картину состояния галеона:

– Начну с трюмов. Их два, носовой и кормовой. Кормовой был закрыт плотно. Воды в нём практически нет, потому и груз в порядке. Крюйт-камера сухая, пороха в ней бочонков восемьдесят. И для пушек, и для мушкетов, почти поровну. Хватает так же ядер, картечи и пыжей. Поварня цела. Хоть сейчас разводи огонь и готовь еду. Только провиантская почти пуста, как и водяные цистерны. И того, и другого может хватить на двадцать человек максимум на неделю. Носовой трюм. Крышка люка была сорвана. Так же были сорваны и несколько люков пушечных портов, из-за чего, я предполагаю, в шторм, и был трюм затоплен. Не полностью, мы с доном Пьетро в него не спускались, но плеск воды слышен. Какой там груз – не знаю, но ничего плававшего не заметил. Пушки. Всего стволов сорок четыре, включая четырнадцать однофунтовых берсо. Но эти пушками не считаются. Тяжёлых двадцать, установлены на нижнем деке: два канона, четыре кулеврины, десять средних кулеврин и четыре сакры. Наиболее тяжёлые пушки, каноны, стоят на корме и обращены назад, остальная артиллерия равномерно распределена вдоль бортов. Кулеврины расположены в районе миделя, сакры стоят перед грот-мачтой, средние кулеврины находятся ближе к корме. На верхнем деке десять лёгких фальконетов, стоят равномерно вдоль бортов. Берсо находятся в арсенале и могут быть поставлены вдоль палуб, на фальшборте имеются необходимые крепления, и под полубаком. Таким образом, галеон вооружён неплохо, но не чрезмерно. Ведь его главная обязанность нести ценности, пассажиров и солдат.

Дон Педро замолк, переводя дух от такой длинной речи, допил остатки вина в своём кубке и продолжил:

– Водоизмещение приблизительно семьсот пятьдесят – восемьсот испанских тонн. Состояние корпуса вроде удовлетворительное. О затопленном трюме не скажу. А вот со всем остальным плохо и очень плохо. Галеон попал в жестокий шторм, когда живых на нём уже не было, а на мачтах паруса стояли не зарифленные. В результате неуправляемый корабль в шторм лишился стеньг грот– и фок-мачт со всеми парусами и реями. Ни стоячего, ни бегучего такелажа не осталось. Разрушена баковая надстройка, на неё обломки рухнули. Кормовая бонавентура-бизань сломана по палубу, бизань-мачта цела, гафель, гик и гика-шкоты почему-то уцелели, кроме самого паруса. Отломан утлегарь бушприта, блинд порван в клочья. Не понимаю, как он в шторм вообще не перевернулся с распущенными парусами!