Как крыса, блядь, – ответил Дим Димыч. – Вроде не трепал никому, а эта хуйня нашла же, блядь, дорогу. Дьяк, дай коньяк, а?

– Держи, – кивнул я и, протянул ему бутылку. – Дим, а батя ваш кем работает?

– Шмот в торгушку поставляет, – ответил бородач, наливая себе полный стакан. – А чо?

– Да бухло неплохое, – хмыкнул я, рассматривая этикетку «Remy Martin».

– Пей, друже, – рассмеялся он. – Там в комнате еще есть. С водкой Черепахи не сравнится, конечно.

– С этим говном ничего не сравнится, – буркнул Кир, игриво посматривая на Леську. – Олеся Дмитриевна, не желаете ли на балкончик проветриться сходить? Выкурить сигарету, поговорить о современных бардах?

– Перебьешься, Солёный, – хохотнула Леся, заставив заржать и Дим Димыча с Колумбом. Кир в итоге тоже улыбнулся и поднял руки. – Мой кавалер сегодня Миша.

– Тогда пойдем покурим, – подмигнул я ей и, поднявшись, протянул руку. Гибкая Леська поднялась с пола с грацией дикой кошки, после чего, покачивая бедрами, пошла на кухню. Кир, завистливо посмотрел ей вслед и причмокнул губами.

– Хороша девчонка, – пихнул он в бок Дим Димыча. – Не боишься, Диман, что на сестренку кто засмотрится?

– Не-а, – даже не думая, ответил бородач, поднимая кулак. – Уебу. А если не уебу, Леська сама ебнет. Зря что ли на рукопашку ходила в детстве. А чо, проверить хочешь?

– Не, ты чо, – миролюбиво отшутился Кир, а потом поник, заставив меня заржать. – Как она, блядь, моим чарам противится? Ума не приложу.

– Все просто, Солёный, – вздохнул Дим Димыч, протягивая Киру стакан с коньяком. – Ты ж страшный, как залупа Черепахи. А Леська смазливых любит. Видал, как у Дьяка прядки свисают сексуально? Я аж сам еле сдерживаюсь. Так что не вариант тебе совсем, друже. Не вариант. Выпей лучше.

Стоя на балконе, я обнял Леську и закурил две сигареты, одну из которых протянул ей. Прохладный ветерок развевал волосы, но внутри мне было жарко. Я чувствовал тепло Леськи и от этого заводился еще сильнее. Она это чувствовала, потому что с каждым порывом ветра прижималась ко мне все сильнее, изредка тихонько посмеиваясь. Правда потом она вздохнула и, развернувшись, обняла меня за шею и посмотрела в глаза.

– Ты хороший, Мишка, но сам же понимаешь, что у нас все не по серьезке, да?

– Почему? – криво улыбнулся я.

– Было хорошо, но пора завязывать, – тихо сказала она. Я, почувствовав себя задетым, нахмурился.

– А чего так? – спросил я. Леська грустно улыбнулась и чмокнула меня в щеку.

– Не хочу привязываться. Знаю, что потом будет, вот и не хочу, – ответила она. Я на миг отстранился, но Леська прижалась ко мне и покачала головой. – Подожди. Не сегодня, глупенький. Сегодня мне нужно тепло.

Мы заняли комнату родителей Леськи и Дим Димыча. Сначала просто легли на кровать, и я обнял Леську, прижав к себе. Потом она сама потянулась ко мне губами, а я ответил на поцелуй. Робко и нежно, не так, как было на хате у Черепахи. Этот раз я и правда запомнил надолго и помню до сих пор. Помню каждое прикосновение, каждый поцелуй и каждый Леськин стон, когда мы обессиленные отрывались друг от друга, чтобы после перекура снова слиться вместе.

Под утро, когда солнце заглянуло в комнату, мы лежали на кровати, сбросив одеяло на пол. Леська, закинув ногу на меня, поигрывала свободной рукой с моим кулоном в виде Кольца Всевластья, а я легонько поглаживал её по спине и улыбался, когда мурашки бегали под пальцами. Мы молчали, просто наслаждаясь теплом друг друга, и думали о своем. Я не знал, о чем думала Леська, но сам я гонял в голове её слова о привязанности. Сейчас я осознавал, что тоже не хотел привязываться к ней, как и к остальным девчонкам в моей жизни. Просто Леська меня опередила, и из-за этого было вдвойне некомфортно.

– У меня бабушка колдуньей была, – неожиданно сказала Леська. Я стоял у окна и, курив, рассматривал её обнаженное тело.

– Хочешь сказать, что у меня хуй отвалится? – усмехнулся я, заставив её рассмеяться. Правда, Леська быстро скорчила серьезную мордашку.

– Если бы ты меня обидел, то да, отвалился бы, – ответила она. – Просто мне бабушкин дар тоже достался. Не такой сильный, но я вижу то, чего другие не видят.

– И что ты видишь? – улыбнулся я. Выбросив окурок в окно, я вернулся в кровать и притянул Леську к себе, с удовольствием ощутив, как напряглась её грудь. – Давай только что-нибудь хорошее, а? У меня говна в жизни и так хватает.

– Хорошее будет, – уклончиво ответила Леська, смотря мне в глаза. Она взяла мою руку и прижала к губам, а когда отпустила, то тихонько добавила: – Будет и плохое, Мишка.

– Куда без этого, – вздохнул я.

– Но я знаю еще кое-что.

– Что? Кир окажется пидором и трахнет Жабу?

– Нет, – рассмеялась она и снова я подивился тому, с какой скоростью Леська меняет маски. – Вижу, что мы еще встретимся.

– И что потом?

– Потом темнота, – неопределенно буркнула она и улыбнулась. – Не знаю я, что будет потом. Но мы обязательно еще встретимся. Будь уверен.

– Поверю на слово. А теперь иди сюда, колдунья моя кареглазая, – рассмеялся я и поцеловал Леську. Она охотно откликнулась на ласку, и еще через минуту мы растворились в тепле.

Я тенью скользнул на кухню утром и вздрогнул, увидев за столом улыбающегося Дим Димыча. Бородач был в любимой майке «Helloween» и с аппетитом уминал яичницу. Поежившись, я неловко кивнул ему и присел на табурет, после чего взял из пачки на столе сигаретку.

– Блядь, Миха, да расслабься ты! – вздохнул Дим Димыч. – Типа, мне чо, отпиздить тебя надо?

– Ну, я с твоей сестрой мутил вроде как, – осторожно ответил я, заставив бородача заржать.

– У нас свобода, братан. Леське самой виднее, – улыбнулся он, а потом посерьезнел. – Если узнаю, что обидел её, то да – отхуярю. Тут уж не обессудь.

– Разве её можно обидеть? – хмыкнул я и подцепил вилкой огурчик из банки, которым тут же весело захрустел.

– Ты удивишься, но можно, – серьезно ответил Димыч. – Она хорошая, просто везет ей на мудил всяких.

– А я не мудило? – спросил я. Дим Димыч усмехнулся, утер жирные губы и покачал головой.

– Мудилу батиным коньяком я бы поить не стал, – сказал он. – Кир, кстати, свалил. Три часа назад, когда вы там стены сотрясали.

– Говнюк, – буркнул я. – Обиделся что ли?

– Хуй его знает. Сказал, что с Балалаем забился куда-то сгонять. Вот и убёг.

– Точно, – вспомнил я. – А Колумб с Викой?

– Спят еще. Но зная их, спать будут до обеда точно. Ты чо