В мраморном камине полыхал огонь, разливая по дому упоительное тепло. Жена садовника плотно закрыла входную дверь.

— Будьте любезны, идите за мной. Вы сами сможете управиться со своими вещами?

Они смогли. Амабель, закутанная в мужское пальто, поволокла сумку с резиновыми сапогами, а Ноэль нес вторую сумку и свой чемодан. Нагруженные, они вслед за толстухой в переднике стали подниматься по лестнице.

— Остальные гости Камиллы приехали к чаю, — говорила она, — но сейчас все разошлись по своим комнатам переодеваться. И миссис Эрли велела мне сказать вам, что ужин в восемь, но, если вы спуститесь на четверть часа раньше, напитки будут в библиотеке и вы сможете со всеми познакомиться.

На повороте лестницы за аркой начинался коридор. Пол был застлан красной дорожкой, по стенам развешаны гравюры, изображающие лошадей и всадников, и всюду стоял типичный запах загородного дома, содержащегося в образцовом порядке, — аромат свежего постельного белья, лаванды и мебельной полировки.

— Вот ваша комната, милочка. — Женщина распахнула дверь и пропустила Амабель вперед. — А ваша, мистер Килинг, будет вон та… Между ними — ванная. Надеюсь, вы найдете все, что вам будет нужно, но, если чего не окажется, дайте знать.

— Спасибо большое.

— Я скажу миссис Эрли, что вы спуститесь без четверти восемь.

Она удалилась с любезной улыбкой на устах, закрыв за собой дверь. Ноэль, оказавшись в одиночестве, поставил чемодан и огляделся. За годы визитов в чужие дома он так навострил глаз, что мог сразу, едва переступив порог, оценить, на что можно в данном случае рассчитывать, и даже разработал свою шкалу оценок.

Одна звездочка — это низший балл: сырой деревенский коттедж с полным набором своих прелестей — сквозняками, комковатым тюфяком, отвратительной едой и для утоления жажды — одним только пивом. Гостями там обычно были родственники, скучные, с дурно воспитанными детьми. Очутившись среди них, Ноэль, как правило, спохватывался, что у него неотложное дело в городе и в воскресенье с первым же утренним поездом удирал домой. Две звездочки — это, по большей части, дома в армейском округе Саррея, гости — спортивные молодые девушки и юноши — учащиеся Сандхерстской военной академии. Главное развлечение — теннис на замуравевшем корте, завершавшийся коллективным посещением местного кабака. Три звездочки — простые старомодные деревенские усадьбы, множество собак на подворье, лошади в конюшнях, в каминах тлеющие поленья, обильная пища из своих продуктов и почти всегда превосходное вино. А четыре звездочки — высший балл, жилища самых богатых. Дворецкий. Слуги распаковывают твои вещи. В спальне растоплен камин. Четырехзвездочные уик-энды обычно устраивались по случаю первого бала очередной дебютантки где-нибудь по соседству. В саду ставился большой навес, под ним горел фонарь, всю ночь напролет играл оркестр, выписанный из Лондона за фантастическую сумму, и в седьмом часу утра еще лилось рекой шампанское.

Чарборну Ноэль сразу же выставил три звездочки. Что ж, неплохо. Ему, разумеется, отвели не самую лучшую комнату, однако она его вполне устраивала: удобная, со старинной, тяжелой викторианской мебелью и плотными штофными занавесями. Здесь было все, что нужно. Ноэль снял пиджак и бросил его на кровать. Потом прошел через всю комнату и открыл вторую дверь, которая вела в просторную ванную с ковром на полу и огромной ванной в коробе из красного дерева. Оттуда вела еще одна дверь, и он попробовал ручку, ожидая, что она окажется заперта, но дверь открылась, и он попал в комнату Амабель. Все еще в меховом пальто, она наугад вытаскивала из дорожной сумки какие-то вещи, выпускала из рук, и они падали на пол у ее ног, как осенние листья.

Амабель оглянулась и увидела ухмылку на его лице.

— Чего ты смеешься?

— Радуюсь, что у хозяйки этого дома хороший вкус и свободные взгляды.

— В каком смысле? — не поняла Амабель. Она иногда проявляла редкую тупость.

— В том смысле, что в одну комнату она бы нас не поместила ни при каких обстоятельствах, но ее ни в малейшей мере не интересует, что мы вздумаем делать под покровом ночи.

— Ясное дело, — сказала Амабель. — Было время обучаться.

Она пошарила на самом дне сумки и вытащила какое-то длинное черное, скрученное жгутом одеяние.

— Это что? — спросил Ноэль.

— Платье на сегодняшний вечер.

— Слегка мятое.

Амабель встряхнула его на вытянутых руках.

— Это джерси, оно не мнется. Как ты думаешь, вода горячая?

— Наверное.

— Здорово. Я приму ванну. Пусти мне воду, ладно?

Он вернулся в ванную, заткнул пробку и открыл краны. А потом прошел к себе, распаковал чемодан, повесил костюмы в большой шкаф, рубашки уложил в ящики комода. На дне чемодана у него лежала серебряная охотничья фляга. Ему было слышно, что Амабель уже плещется в ванне, и в открытую дверь вползал, клубясь словно дым, ароматный пар. С флягой в руке Ноэль вошел в ванную, налил немного виски в два стаканчика для полоскания и добавил туда холодной воды из-под крана. Амабель начала мыть голову. Она постоянно мыла голову, но волосы от этого чище не казались. Ноэль поставил один из стаканчиков на табурет возле ванны, где она могла достать его, когда промоет глаза. Потом прошел в ее комнату, подобрал с пола дедовское пальто и, вернувшись с ним в ванную, сел на крышку унитаза. Свой стаканчик виски он поставил в мыльницу на раковине и приступил к расследованию.

Пар в ванной немного рассеялся. Амабель подняла голову, откинула с лица мокрые пряди волос, разлепила веки и, сразу увидев стаканчик, взяла его с табурета.

— А ты что там делаешь? — спросила она Ноэля.

— Да вот, ищу пятифунтовую бумажку.

Сквозь толстую материю он нащупал, где шуршит. Нашел дырочку в кармане, надорвал пошире, чтобы пролезла рука, и стал шарить вслепую, продвигая руку все глубже между твидовым верхом и сухой кроличьей мездрой. Ему попадались то пух, то клочки меха. Ноэль сжал зубы — а вдруг там дохлая мышь или еще какая-нибудь гадость — и, победив отвращение, продолжил поиски. Наконец в дальнем углу, у самого шва, его пальцы нащупали то, что искали. Зажав находку, Ноэль осторожно выпростал руку. Пальто соскользнуло с колен на пол, а в пальцах остался сложенный листок тонкой бумаги: старый, пожелтелый, точно драгоценный пергамент.

— Что там? — поинтересовалась Амабель.

— Не пятерка. Похоже, что письма.

— Черт, как обидно.

Ноэль бережно, чтобы не порвать, расправил листок. Тот оказался исписан старомодным наклонным очерком, буквы были выведены тонким металлическим пером.