Пусть она и сидела на крыше, но была такой серой и неподвижной, что не увидеть ее на фоне серого неба было очень просто. Она походила на обломанную ветку зимнего дерева, длинная, тощая, неживая.

– Как ненастоящая, – сказал Лишайный. – Вообще не шевелится.

– Ее подлое занудство приближается к пределу, – произнес Пузырь. – Если мы ее сейчас не поймаем, то так же свалимся на дорогу без сил.

Коты поспешно попрыгали на землю, а Уруська немного зазевалась и, спускаясь, наступила Сраське на хвост. Он, правда, не обратил на это внимания.

Птица задвигалась. Она крутанула головой, потом прошлась по коньку, стала у трубы, прошлась обратно и заметила криво уложенную черепицу. Быстро, с явным раздражением птица поправила ее клювом. Выпрямившись, она увидела еще одну сдвинутую ветром черепицу и пошла к ней.

– Ну все, готовьте сундук, – велела самоуверенная Уруська. – Сейчас я ее мигом сцапаю!

Уруська оглянулась, вышла не середину дороги. Позади коты потащили из фургона сундук.

– Ай-яй! – воскликнула Уруська. – Что за забор, ты погляди! Все такое вкривь и вкось, ай-яй-а!

Птица застыла, выровнялась, но так и осталась сидеть на крыше. Уруська нахмурилась, прождала минуту, но зануда, как видно, то ли не расслышала, то ли еще что, но спускаться она не собиралась.

– Ай-яй! – попробовала второй раз Уруська. – Кто же так пишет! Буквы на повозке одна туда, одна сюда! Как свинья рылом! Ай-яй-а!

Птица отвернулась. Уруська прикусила губу.

– Ладно уж, – прошептала она. – Ай-яй! Что это у меня платье задралось, смотреть противно. Спереди длинно, сзади коротко! Ай-яй-а!

Птице было все равно. Однако не успела Уруська договорить, кто-то из прохожих нагнулся и, дернув легонько у бедра, выровнял ей платье. Уруська ойкнула, подскочила от неожиданности, отпрянула к повозке, а прохожий уже скрылся за забором.

– Эту птицу занудой назвали бы даже зануды, – сказал Трофим.

Уруська дулась.

Птица же как ни в чем не бывало пошла опять по крыше чинить косую черепицу. Она порой останавливалась, важная и надменная, окидывала взглядом город, после чего шагала в другую сторону.

– Лишайный, – сказал Пузырь, – лезь на крышу и делай все наоборот птице.

Секунду поразмышляв, кот помчался куда-то в кусты, оттуда на забор – и скрылся из виду. Через несколько мгновений он появился опять, – перескочив со стола на карниз, он выбрался на крышу и сразу вышел на тот же конек, где бродила и птица. Та, однако, не проявила к внезапно нарисовавшемуся коту большого интереса. Она всегда могла от него отскочить, как делала это прежде.

Но Лишайный теперь был умнее – умом Пузыря.

Кот пробежал по крыше и сместил черепицу, которую птица минуту назад поставила ровно. Птица выпрямилась, посмотрела на кота искоса, посмотрела как будто мимо, но презрительно. Постояв некоторое время без движения, она лапой поправила черепицу возле себя, потом двинулась к Лишайному. Тот отошел задом наперед. Птица выправила отвернутую котом черепицу, но тот сразу же скосил другую. И отодвинулся. Птица посмотрела на него опять тем же взглядом, посмотрела, как на дурака какого-то. Она во второй раз стала на место Лишайного и повернула испорченную им черепицу.

Но вредный кот в тот же миг перекосил следующую. Сердитая птица поспешила выставить ее обратно, поэтому прыгнула к черепице тогда, когда Лишайный еще не отскочил. И попала ему в когти!

Лишайный обхватил злую волшебную птицу лапами, вцепился зубами ей в шею, а она закричала монотонно и скучно, задергала крыльями, но взлететь не смогла. Спутанным комком кот и птица съехали немного по скату крышу, покатились боком, ругаясь, кусаясь и мутузя друг друга бешено, но неумело, как дети. Лишайный не всегда вовремя уворачивался от клюва птицы, а та все хлопала крыльями, надеясь вырваться из хватки. Так, с визгами и плясками, они закувыркались в обратную сторону.

– Ой-ей, – воскликнула Уруська внизу. – Давайте скорее сундук!

Коты с Уруськой стащили с фургона сундук, из которого по-прежнему временами что-то постукивало, и понесли его, надрываясь и кряхтя, к тому дому, на крыше которого тузили друг друга птица и Лишайный. Драчуны вновь перекатились с одной стороны крыши на другую и наконец съехали до самого карниза. В нимских домах карнизы бывают весьма широкими, в локоть, а то и больше длинной. Там иногда ставят горшки с цветами или раскладывают сушиться фрукты. К счастью для птицы и Лишайного, сейчас на карнизе был всего один горшок, который они благополучно спихнули вниз и который так же благополучно поймала Уруська.

Лишайный и птицы стали кататься теперь на самом краю крыши, и снизу виднелись их дергающиеся хвосты, летели перья и кошачья шерсть. Уруська с остальными колдунами, покраснев от напряжения и надув щеки, бегала с сундуком от одной стены к другой, ахала и охала. Стоило стать где-нибудь под драчунами и схватиться за крышку, как те откатывались в сторону.

У Сраськи от усилий шерсть слиплась, поднялась дыбом, и он стал похож на павлина. Трофима болтало из стороны в сторону, он не отзывался на окрики.

Наконец птица с Лишайным застыли на самом углу и теперь над землей уже висели не только их хвосты, но и задние кошачьи лапы. Птица заклацала клювом, Лишайный взревел громче обычного, подпрыгнул и вместе со своей добычей соскользнул с крыши…

Уруська едва успела вскинуть крышку сундука!

Оттуда поднялась было запертая внутри цветастая птица, но сверху на нее сразу обрушился воющий ком шерсти и перьев.

Не дожидаясь, пока обе птицы полезут наружу, Пузырь захлопнул крышку. Внутри остался и Лишайный…

Сундук тут же затрясся весь и, грохоча, рыча, шипя и визжа, пошел ходуном. Уруське пришлось прыгнуть на него сверху, а Трофим и Сраська держали крышку за края, чтоб она не распахнулась. Драка внутри велась такая нешуточная, что удары сыпались на стенки сразу со всех сторон.

– Надо его вытащить, – растеряно сказал Пузырь.

Лишайному сейчас доставалось за всех…

Пока коты переглядывалась, Уруська задумала решить вопрос по-быстрому и просто подняла крышку.

– Закрой! – воскликнул Пузырь.

Из сундука наружу вновь взмыла балаганная пестрая птица, но Трофим огрел ее по голове лапой и вместе со Сраськой захлопнул сундук во второй раз.

– Как же его тогда вытащить? – спросила Уруська. – Ему там сейчас шиворот-навыворот сделают.

– Приоткрой чуть-чуть, – сказал Пузырь.

Придерживая крышку, чтобы не распахнулась, Трофим и Сраська приподняли ее буквально немного. Из отверстия полетели цветные и серые перья, кто-то закричал: «Ах вы, курицы ѮѦѨѴѼҀѰѠ҉Ѷ! ѿѬѮѨѤѼѢ҈ҨҦ крылатые, сейчас я вам шеи узлом позавязываю!»

– В такую щель ты его не протащишь, – засомневалась Уруська. – Надо пошире открыть.

– Не надо, – сказал Трофим.

Он