усилий, чтобы меня выдворить, и с натиском ледокола навалилась ладонями на мою грудь. Но в итоге всё же поспешила исправиться и смягчить тон:

— Нет, не совсем. Но диванчик пока подождёт. А ты иди, у меня много дел… очень-очень… много дел…

— Ну что ж, тогда не буду мешать.

Я не стал настаивать, но Виринея вдруг сама перестала меня выталкивать и покосилась на диванчик.

Потом — на меня.

Потом — на диванчик.

Ну а после ухватила меня за грудки и жадно поцеловала.

Диванчик пошёл в дело уже через несколько секунд, и в очередной раз мне пришлось убедиться, что он чертовски удобный, хоть и маленький. Собственно, для этого я его и привёз. Не сидеть же на нём, в конце концов.

Правда, Виринея забыла про диван почти сразу.

Не знаю, что именно на неё так повлияло. Может, то, что у нас долго не было секса. Может, отчаяние и скорбь по дяде. Может, надежда на спасение и искупление. Может, страх и тревога за будущее. Может, её тёмное происхождение.

А может, всё сразу.

Но то, что Виринея вытворяла в порыве страсти, заставило и меня забыть про чёртов диванчик. Вообще про всё на свете.

Именно в тот момент я в полной мере осознал, что занимаюсь любовью с сильнейшей тёмной ведьмой этого мира, которая ещё не понимает своего могущества.

Она стонала, закрывала глаза и шептала призывы, а я отчётливо ощущал на своей голой спине не только её горячие пальцы, но и прикосновение мёртвых духов из бездны Эреба. Ну а достигнув пика, Виринея совсем потеряла контроль — нас охватили сотни теней.

Они обрушились с потолка, который теперь выглядел как огромная космическая впадина. Такое уже было, когда мы сражались на Балу Мёртвых, только на этот раз духи подчинялись своей Тёмной Госпоже и не могли ей навредить.

Девушка выгибалась в сильнейшем оргазме, а они метались по лаборатории и жадно рычали, будто наслаждаясь вместе с ней.

В те минуты мне казалось, что эти опасные твари готовы меня растерзать лишь за то, что я посмел заняться сексом с их госпожой, а она с блаженством подчинилась мне.

Не знаю, как долго всё это длилось, но когда мы оторвались друг от друга, то тени исчезли, как и рычание, как и бездна на потолке. В лаборатории опять воцарилась умиротворяющая тишина.

Девушка еле отдышалась и прильнула к моему плечу.

— Гедео-он… напомни, что я здесь делаю?.. — промурлыкала она, сладко потягиваясь и зачем-то прикрывая голую грудь пледом.

— Кажется, ты говорила, что у тебя много дел, — так же лениво ответил я.

— Ах да… Мы собирались спасти мир, совсем забыла.

Виринея нежно прижалась губами к моей плечу, ещё раз потянулась, ну а потом вскочила с дивана и превратилась уже в другую Виринею — строгую и занятую делами.

Она торопливо завернулась в плед, потом собрала всю мою одежду и сунула мне в руки, после чего объявила:

— Это было впечатляюще прекрасно, Гедеон. Но теперь можешь отвалить.

Я усмехнулся:

— Ты настоящая мечта любого мужчины. Переспал — отвалил. Ничего лишнего.

— Ха-ха, — закатила глаза Виринея.

Вот теперь пришлось позволить ей вытолкать меня из лаборатории окончательно. У неё действительно были дела, как и у меня.

— Если что, в доме еще много диванов, — намекнул я, уже у выхода.

Она многообещающе сощурилась, после чего дверь захлопнулась перед моим носом.

* * *

Месяц спустя

Там же

В дверь постучали.

Виринея всем сердцем желала, чтобы это был Бринер.

Она даже представила, как бросится ему на шею, жадно поцелует, а потом втащит его в лабораторию, и они займутся любовью на том самом диванчике из оранжереи.

Но увы.

Виринея сама сделала так, чтобы весь прошедший месяц между ними не было и намёка на близость. Она не хотела отвлекаться на чувства и все силы тратила на эксперименты. Так что когда дверь распахнулась, а вместо Бринера на пороге показалась горничная Азель, то Виринея ощутила волну разочарования.

Вейга принесла коробку с флаконами темного эфира — там должно было лежать ровно пятьдесят штук. Таких коробок Виринея использовала уже четырнадцать.

— Какой по счёту эксперимент? — спросила Азель, с тревогой оглядывая уставшую Виринею.

— Три тысячи сто восьмидесятый, — без энтузиазма ответила Виринея.

Вейга посчитала в уме число и ужаснулась:

— Ты провела уже шестьдесят экспериментов и использовала семьсот флаконов? За месяц? И все без результатов?

— Да.

Виринея забрала коробку и уже собралась закрыть дверь, но Азель тут же предложила:

— Может, тебе принести чего? Лимонад хочешь? Или малиновый чай? Ну или хотя бы примочки под глаза?

— Нет, — опять односложно ответила Виринея.

Ей не хотелось разговаривать или произносить лишние слова просто так, тратить на них силы. Если уж она не тратила энергию на чувства к Бринеру, на скорбь по дяде и на волнения о будущем, то на болтовню с вейгой не хотела и подавно.

У Виринеи сейчас была одна задача — поменять состав тёмного эфира. Остальное для неё исчезло.

Даже Коэд-Дин.

Она любила его, очень любила, и скучала, когда долго не видела, но это не помешало ей отстраниться от него на весь этот месяц. Они спали в разных комнатах и в последнее время встречались только в столовой, чаще всего за ужином.

Бринер уходил рано, еще перед рассветом, а возвращался к вечеру. Он частенько являлся уставшим и голодным, но Виринее нравилось наблюдать, как он садится за стол, с еще влажными волосами после душа, и уплетает ужин.

В такие моменты Виринее казалось, что они — семья.

Он и она.

Виринея занималась своими задачами, а Гедеон — своими, но от этого они не перестали делать общее дело. Чем конкретно был занят Бринер весь этот месяц, Виринея не знала. Он ей не докладывал, а она не спрашивала.

Хотя тут и без слов можно было догадаться: он штурмует червоточины вместе с военными, набирает силы и готовится к своему главному столкновению.

Но сегодня, когда уставший Бринер привычно поглощал ужин, как будто ел в последний раз, Виринея заметила, что в нём что-то изменилось.

От него начала исходить ещё более заметная аура силы, чем раньше, а тело стало более крепким — бугры мышц отчётливо угадывались под рубашкой.

И ещё… Его кольцо.

Впервые Виринея заметила, что рисунок крылатого кота поменялся: теперь там был изображён лев с орлиными крыльями. Самый