Получив это письмо, Александр III уже не мог ограничиться уклончивыми ответами. Однако подтвердить конституции Генриха означало не только отречься от Томаса, но и подчинить церковь светской власти, лишив ее тем самым свободы, за которую столь яростно бились предшественники Александра. В то же время отказ папы мог вызвать недовольство английского короля, в результате чего он потерял бы столь необходимую ему поддержку в борьбе с антипапой. Тем не менее папа категорически отказался подтвердить конституции. Но чтобы смягчить удар и избежать гнева Генриха II и ухудшения положения Бекета и своего собственного, Александр послал королю письма, в которых назначал самого непримиримого врага Томаса, архиепископа Йоркского, своим легатом в Англии.

Папа закончил свое первое письмо словами о необходимости склониться перед волей короля во всех вопросах, «кроме чести людей духовного звания», и посоветовал Томасу приложить все усилия, чтобы вернуть себе расположение и любовь Генриха II.

Во втором письме, написанном в тот же день, очевидно, после того, как папа одумался, он посоветовал Бекету не впадать в отчаяние. Папа прекрасно понимал, что тот воспримет его действия как предательство, поскольку он отдал его на растерзание врагам, назначив легатом архиепископа Роджера. Александр III писал, что он заставил посланцев короля поклясться, что полномочия папского посла Роджер получит только с его ведома и разрешения. Сам Томас и кентерберийская церковь в духовных делах не будут подчиняться никому, кроме римского понтифика, заверил папа, и если король передаст письмо Роджеру, не уведомив его об этом, то архиепископ Кентерберийский должен будет немедленно написать ему, и он выведет Томаса, его церковь и город Кентербери из-под юрисдикции легата[107].

Но Генрих II добивался для архиепископа Йоркского совсем другого. Он хотел, чтобы Роджер получил власть над Томасом и привел его к повиновению. Узнав, что папа собирается ограничить полномочия Роджера, он с негодованием вернул ему его письмо.

Когда Томас понял, какая пропасть разверзлась между ним и королем, не важно, по его ли вине или по вине короля, он решил поговорить с монархом в запоздалой попытке объяснить свою позицию и причины, заставившие его противоречить ему: «Архиепископ отправился в Вудсток, в личный дом короля, окруженный каменной стеной, где, как он слышал, жил в то время Генрих, но его не пустили даже в ворота, и он вернулся в Кентербери»[108].

Между тем 23 апреля умер антипапа Виктор IV. Все надеялись, что с его смертью прекратится раскол, но император Фридрих и его канцлер Реджинальд Дассель, кельнский архиепископ, думали по-другому. Все архиепископы и епископы империи собирались признать папой Александра III, но архиепископ Реджинальд настоял на том, чтобы они выбрали своего папу. И тогда, без малейшего намека на законность, был избран новый антипапа, Ги Кремский, которого короновали под именем Пасхалий III.

Летом того же года Томас снова поехал в Вудсток и попросил у короля разрешения увидеться с папой. Но король запретил ему покидать Англию и закончил разговор угрозой: «Я низвергну тебя в то самое состояние, из которого когда-то извлек».

Тогда архиепископ удалился в свое поместье в Ромни. Отсюда он сделал две попытки пересечь Ла-Манш без разрешения короля. В первый раз ему помешали встречные ветры, а во второй – его узнали матросы и, опасаясь высочайшего гнева, отказались взять на корабль.

После второй попытки удрученный Томас вернулся в Кентербери. Вся его дворня разбежалась, и он, словно нищий, сидел в темноте у ворот пустого дома, глядя на развалины своей жизни. Как высоко он поднялся и как низко упал! Он, неизвестный человек простого происхождения, стал лучшим другом короля и делил с ним дела и досуг, не только как друг, но и как самый надежный и способный помощник. Он поражал людей и покорял их сердца своим обаянием, великодушием, всегдашним веселым настроением и своими талантами. Став вторым человеком после короля, он сменил свое занятие и сделался в Англии вторым человеком после папы и духовным отцом всего английского народа.

И как же низко он упал! Он лишился не только дружбы и доверия короля, ибо человек, с которым они когда-то думали и чувствовали одинаково, теперь люто ненавидел его и жестоко унизил, приведя к ноге, словно плохо воспитанную собаку. Епископы, которыми он когда-то руководил, растерялись и покинули его. Даже папа, единственный человек на земле, к которому он мог обратиться за помощью, защищал его очень робко, опасаясь, как бы Генрих II не отвернулся от него и не перекинулся на сторону немецких схизматиков.

Архиепископ Кентерберийский притулился в уголке ворот, прислонил голову к стене и заплакал.

Незадолго до этого один из его сторонников, посмелее других, пришел в Кентербери и остановился в доме архиепископа. Когда пришло время ложиться спать, он велел пажу: «Пойди и запри наружную дверь, чтобы ночью никто не залез в дом».

Мальчик взял свечу и, открыв дверь, выглянул на улицу, чтобы посмотреть, нет ли там кого. Архиепископ сжался в уголке, сидя на земле. Услышав голос мальчика, он поднял голову, и паж увидел его мокрое от слез лицо. Он испугался и, решив, что это привидение, побежал за своим хозяином.

Гость не поверил ему и пошел посмотреть, кто там. Он ввел архиепископа в дом и вызвал монахов из монастыря. Бекет сказал, что на то была воля Божья, чтобы он остался в Англии. Потом он немного поел и лег спать.

На следующее утро в дом ворвались слуги короля. Прошел слух, будто архиепископ бежал и король послал их конфисковать все его имущество. Увидев архиепископа, они смущенно удалились[109].

Король вызвал Томаса в Вудсток и, когда тот явился, встретил его насмешкой: «Неужели мое королевство слишком мало для нас двоих, что ты хотел сбежать?» И тогда король запретил своим подданным покидать Англию без его разрешения и приказал организовать во всех портах отряды, которые следили бы, чтобы никто не мог ускользнуть из страны.

Позже, этим же летом, Джон Маршал, прославившийся притеснениями духовенства, заявил свои права на часть архиепископского манора Пэгем. Незадолго до этого король издал указ, что всякий, кому показалось, что он не нашел справедливости в суде своего господина, должен в этом поклясться и тогда его дело будет передано в королевский суд. После слушания своего дела в суде архиепископа Маршал решил воспользоваться этим указом, принес необходимую клятву и обратился в суд короля.

Но, чтобы не гневить Бога, Джон пронес под плащом в зал суда Псалтырь, подменил ею перед клятвой Евангелие, после чего со спокойной душой заявил, что не нашел справедливости у архиепископа.

Генрих II велел Бекету явиться 14 сентября в суд и ответить на требования Джона. Но в назначенный день архиепископ не явился. Он прислал в свой дворец четырех рыцарей и кентского шерифа, которые должны были засвидетельствовать, что Джон не может апеллировать к королевскому суду, ибо его клятва была ложной. Король пришел в ярость оттого, что Томас не только не явился в суд, но и не дал никаких объяснений, почему он это сделал. Генрих II с руганью прогнал рыцарей и шерифа и решил наказать архиепископа за пренебрежение к его суду, неповиновение и дерзость.