Мягкие шаги приближались, и Черный застыл, гадая, что на этот раз принесет встреча. Скрипучая дверь открылась, и сквозь решетку Рон увидел лишь одного Радомира. Означало ли это, что князь решил поговорить с глазу на глаз, змей терялся в догадках.

— Что нового на белом свете? — усмехнулся Черный, глядя на своего тюремщика. — Дал ли ответ мой отец?

— Пока нет, — отозвался князь без тени ехидства в голосе, — но будь уверен, он в курсе.

— Тогда чему обязан, Светлый князь? — спросил Рональд, решив обдумать поступок отца чуть позднее.

Хотя и сейчас понятно, что Гарольд не спешил на помощь к сынку. Враг должен был понять, что своими требованиями не запугать морян. Но положа руку на сердце, сам Рон наверняка поступил бы так же, одновременно не находя себе места.

— Решил узнать, как тут мой пленник, — усмехнулся Радомир, остановившись напротив пойманного змея. — Может быть что-то нужно?

— Свободу, — ввернул свое слово змей.

— А кроме? — совершенно серьезно произнёс князь.

— Уступи мне девочку, Ксению, — с языка непроизвольно слетело то, о чем Рон думал все эти дни.

— Уступи? — нахмурился Видар.

— Что тебе стоит? — попытался воззвать к совести Радомира змей. — Ведь она не родная, даже не оборотень!

— Нет! — рявкнул недовольно князь так, что Рон непроизвольно вздрогнул и понял, что перегнул палку.

Но что он сказал не так? Всё истинная правда. Перед тем, как напасть, Черный разузнал, что у Видара одна дочь родная, а вторая — она даже и не дочь ему. Воспитанница? Трудно определиться с подходящим словом в чужой семье.

— Прости, Светлый князь. Я не хотел тебя обидеть или задеть, — заговорил Черный, решившись сразу исправить свою оплошность. Хотя он и не понимал, в чем она состоит. — Но ведь ты допускаешь, что она моя избранница?

— Рональд, — выдохнул Видар, не сводя тяжелого взгляда со змея, — Ксюша не имеет ничего общего с женщинами морян. Я вполне допускаю, что ты не знаком с нашими и человеческими обычаями, но скорее всего, просто не берешь их во внимание. Так вот: она свободна в своём выборе. Ничто и никто не будет принуждать Ксению. Ни твой укус, ни чьё-либо мнение или воля. Подобное мы не потерпим, и будем следить за этим всегда. Девочка сама сделает свой выбор, самостоятельно. Но произойдёт это не сейчас, а когда она подрастёт и сделает это осознанно, без чьего-либо вмешательства. Эта девочка мне очень дорога, запомни это, Змей.

— Князь, — растерялся Рональд, — зачем столько воли женщине? Разве не мужчина обеспечивает её потребности? И разве не от него она зависит всю свою жизнь? Да, у многих из женщин язычок острый, как лезвие ножа, но это женская глупость. На самом деле только от мужчины зависит, будут ли на руках надеты золотые браслеты или медные.

— Змей. Может быть, вашим женщинам и доставляет удовольствие быть под пятой мужа, но поверь, Ксения не такая. Она не лента, пущенная по воде, которую куда прибьёт, тот берег и выберет. Ты только представь себе такую жену. Разве с такой интересно жить, спать? Если каждое твое слово исполняется полностью, а своего мнения у женщины словно нет. Скажи честно, как часто тебе надоедают твои наложницы? Как быстро тебе становится с ними скучно, и ты бросаешь их, меняешь на других? Была ли хоть одна женщина, с которой тебе захотелось бы провести свою жизнь?

Рон осознавал, что Видар хоть и отказывал, но вместе с тем в словах его сквозила насмешка. Не злая, а просто от того, что Черный чего-то не знал и не понимал. А Рональд действительно не понимал. Ну что толку в бабьей самостоятельности, если она ограничена рамками его постели? Если она хочет одно, а он, змей, другое… Да как она вообще может желать чего-то, если он этого не хочет?

— А в чем прелесть строптивой женщины, если от её поведения одна головная боль?

— Сапоги в зубах тебе наложницы не приносят? — попытался поддеть змея рысь, но Рон промолчал. Потому что вот не понимал он сарказма.

— Князь! Князь! — разнесся крик по каменному коридору.

— Что случилось? Тут же отозвался оборотень.

— Вам срочное донесение!

— Сейчас буду! — отозвался Видар, сразу потеряв интерес к пленнику. Оборотень ушел, а змей задумался, анализируя слова своего врага.

И эти слова князя про " свободный выбор " для девочки. Какой выбор- она еще ребёнок!? Каждый родитель делает то, что в свете своего воспитания, опыта видит разумным и возможным. Так от чего Радомир делает такую поблажку Ксении? Из уважения к собственной жене? Рон прекрасно осознавал, что такое пара для зверя и у змей подобное имелось. Только это не отменяло развлечений с наложницами, пусть они, ощущения, в такой момент, как говорят, были гораздо тусклее. Чувство собственности относительно пары, присущее оборотням, от этого не умалялось. Да, некоторым женам подобное не нравилось, но кто их спрашивал, да и всегда находилось решение. В конце концов, и без наложниц удовлетворить свои потребности и желания. Но эти желания — прежде всего!

Радомир

Князь быстро поднялся и вышел. В коридоре его котором поджидал Данко. Привычный к подобной связи с сыном, Видар всё-таки заподозрил неладное. Это было видно по плотно сжатым губам дружинника, по его настороженному взгляду.

— Князь! Послание из Прибережья, — обратился к Радомиру уставший Данко и протянул запечатанное письмо.

Пахло мужским потом, но это было привычным для гонцов. И всё же, что-то не давало покоя князю в этом сегодняшнем визите дружинника. Молча развернув бумагу, Радомир прочел зашифрованный текст:

"Отец! Надеюсь, у тебя все в порядке?! У меня тоже. Как и писал ранее, три корабля морян сожжены. Планирую нападение на оставшихся.

Властислав".

Обдумывая слова в письме сына, князь вскинул глаза на застывшего Данко. Устал парень, спешил. И это похвально.

— Ну, рассказывай, что там произошло, — приказал Видар, не сводя внимательного взгляда с друга детства своего старшего сына.

— Корабли сожгли, все, до единого. Осталась мелочь, но это уже несущественно, — довольно доложил Данко, старательно смотря прямо в глаза князя, но это вовсе не впечатлило Радомира. Слишком часто мальчишками, сын и его друг пытались спрятать результаты своих проказ. И князь знал все их уловки наперед. Вот и сейчас все действия Данко говорили, что он что-то замалчивает, недоговаривает.

— Что с сыном? — сразу в лоб спросил князь.

— Вы знали? — моргнул Данко.

— Тебя и его. Уже много лет. Так что с Властом? Рассказывай и не темни, сам знаешь. Я не гордый, всыплю лично.

— Ранен был. Сейчас уже вне опасности, — уголок губ воина дернулся в понимании.

Радомир осознавал, что с сыном может случиться всякой, да и война не игра, не детские и юношеские забавы. И высшие моряне будут покруче, чем медведи или другие оборотни. Один их внешний вид в нечеловеческой ипостаси чего стоит.