Кор стоял за его спиной. По его щекам лились слёзы. Он резко вытащил длинный нож из спины своего бывшего Альфы… Он выполнил приказ. Спас этим всё своё племя. Но ему было так больно, что я заревела.

— Это ты своему бывшему любовнику кричать будешь, — хмыкнул Догода и кинул злой взгляд на меня. — Не смей касаться моей жены!

Олень, что держал меня, тут же поставил на ноги. Они меня не держали. Я заткнула ладонями уши и зажмурилась, упав на колени в мягкую зелёную траву.

Бедная Зоя! Она потеряла брата, сестру, зятя… И себя сейчас потеряет.

Догода умеет отвечать на обиды. Надеюсь, это кровавое представление было не для меня, и он в чём-то прав, иначе маньяк у нас в Вожаках. И я пара этому чудовищу.

— Давно на машине не ездила? — разорвал он напряжённую тишину.

Я не ответила.

Месяца два на машине не ездила. Но в мире людей новые машины, у Догоды старая. Он её не бросит, она адаптирована под биотопливо, которое делают в Лесу. Салон красивый, сиденья потёртые, но мягкие. Ничего не гремело, не шумело, машина работала, как часики. Неслась по идеально ровной дороге. Её не было, когда я последний раз в этой густой тайге, где сосны-великаны подпирают небо.

— Ты дорогу строил? — Я отвернулась, смотрела в окно, где пролетал однообразный коричнево-зелёный пейзаж.

— Да, потратил пару месяцев.

— С помощью флейты?

— Да.

— Она моя.

— Пока не исполнится двадцать лет, в руки её не получишь.

— Что ещё связано с датой в двадцать лет? — уныло поинтересовалась я.

— Многое, — ласково ответил Догода.

Машина наполнялась его приятным родным запахом. Так пахнет лето в лесу, точнее, летний лес и немного скошенной травы. Мне нравилось, но запаха моря дико не хватало.

— Я люблю другого, — прошептала я.

Ждала чего-то физического, но душу кольнуло, сердце заныло. Я сделала ему больно. Очень. Он не отреагировал на моё заявление, но ощущение, что я его уколола, сильно укусила, заставило шевельнуться внутри меня совесть.

Мы опять замолчали.

От мелькающих деревьев мне становилось ещё тоскливее, и я боялась впасть в унынье. Поэтому несмело посмотрела на волка. Он сидел за рулём. Закинув чёрную юбку выше своих волосатых колен. Побрился где-то, лохмы неровно обкромсал. Жених, блин. Мог бы не стараться, после совета Бесконечных, не знаю, что заставит меня лечь с таким.

Я помню его. Форму его ногтей, знаю, что на длинных пальцах есть волоски. Догода связан с тяжёлым, утомительным чувством ожидания. Я ждала его всегда. Маленькая у окна, подростком на улице смотрела на стену леса, юной девушкой, жаждущей попробовать секс, вспоминаю, что именно он сейчас придёт и сделает меня женщиной. Его никогда нет рядом, он сидит глубоко в моей несчастной душе. И так я измотана ожиданием и его отсутствием, что, когда он появляется, начинаю злиться, что это ненадолго.

Только в этот раз всё пошло не так, я не хочу его, не жду, он мне не нужен. И если что случится, не его имя я буду выкрикивать.

И Догода знает.

От этого ему больно и немного страшно.

Его чувства касаются меня, потому что он родной мне. Этот оборотень никогда не делал мне больно физически и почти всегда морально. Исчезал, редко появлялся, хотя я ждала и сильно любила. Я в детстве хотела перевести наши отношения в семейные, ведь папа, который всегда занят, — это всего лишь папа, его однажды сменит другой, муж. Но и здесь он уничтожил меня тем, что вовсе не папа мне и что я обречена на такие отношения всю оставшуюся жизнь. Я не хочу такого мужа, который спокойно может исчезнуть на пару месяцев, изводя меня ожиданиями.

Не нужен! Он мне не нужен!

Так почему ему плохо и это чувство перекочевало ко мне?

Я смотрела на его профиль, на длинные ресницы. На весёлые, словно мальчишеские, растрепанные волосы. Вытянутое ухо.

За время, проведённое с Ардисом, напрочь отвыкла от волосатых мужиков.

И деться некуда!

Мне нужна флейта, я распущу крылья и улечу на Изничку.

— Тебе понравилось с ним? — шёпотом спросил Догода.

— Да, — спокойно ответила я.

Я опасалась, что он начнёт распускать лапы и выпускать когти, но если он так поступит, то только уверит в правильности моего поступка отдаться дракону. Он, наверное, знал это, потому голос его был спокойным.

— Может, и к лучшему, — он горько усмехнулся. — Будет с чем сравнить.

— Я не буду с тобой по своей воле.

У меня полились слёзы.

Его взгляд встретился с моим. Всего мгновение, но мне так стыдно, так горько!

— Ты сильно обижаешься, — констатировал он. — Я бы поверил, что ты с Ардисом по большое искренней любви. Только вот проблема, ты с ним переспала мне назло.

— Спала. Это был не один раз.

Зачем я это сказала?

Обиделась?

Да! Мне есть на что обижаться!

Я залилась слезами.

— Самое важное время, самое нужное время — это время от рождения до совершеннолетия! — возмущалась я, потому что хотела сказать ему это. — Как ты мог так поступить со мной? Ну, отдал бы в чужую семью, чтобы я жила в тепле, пока не вырасту. На что обрёк меня? Кроме тебя никого не было любимей! — Я стала захлёбываться рыданиями. Я сдерживала отчаянную истерику, потому что нужно было сказать всё, что копилось в душе так долго. — Выкинул из своей жизни, отдал племенам. Я кочевая и беспризорная столько лет. Все эти оборотни ничего для меня не значили, каждый раз к кому-нибудь прикипишь, потом приходит пора прощаться. И я теперь так и буду думать, что я не навсегда ни там, ни здесь. Мне хочется куда-то бежать…

А куда бежать? Я, кажется, уже всё оббежала, теперь можно остановиться и обосноваться.

Я перестала страдать и только после этого поняла, что Гена держит меня за руку.

Горячая большая рука.

— Я бы сделал, как ты рассказываешь, но твоя мама просила поступить именно так, — его басовитый голос с хрипотцой был невероятно тихим и нежным. — Ей было лучше знать, как тебе растить.

— Мама мне флейту не завещала отдать?

Я одёрнула руку и опять отвернулась к окну. Лес за ним расступился и стали появляться редкие домишки. У дороги машины, ходили люди. Точнее, это оборотни в человеческом обличии. Здесь только волки жили.

— Исполнится двадцать лет, всё получишь, — пообещал Догода.

— Помнится, и меня ты должен получить только в двадцать. Что нарушаешь обещание?

Он нахмурился.

— Яся.

— Да?