Я уставилась на член. Заглотить! Целиком!

***

Я закатывала глаза и кричала во всё горло. В меня так входили… Просто переполняли.

Член внутри бился, прожигал, разрушал. Дарил тупую боль и мозговыдирающее наслаждение.

Такая грубая, жёсткая страсть!

Горячая и жутко бесстыжая.

Из лона мне в рот.

Заглотить я так и не смогла. Головка с привкусом моих вязких соков, тёплый поток в моё горло. И этого казалось мало и мне, и Догоде.

Мы как-то с кухни по полу переместились в зал. Я уже кончила, но желание зашкаливало, и хотелось вновь и вновь. Поэтому передышка для члена была недолгой. Я поддерживал нетвёрдый орган ладонями, целовала, ласкала, щекой тёрлась, требовала ещё.

Самец тяжело дышал надо мной.

— Ненасытная, — прошептал со стоном Геннадий Гурьянович.

Оттолкнул меня в сторону. Я распласталась на полу у камина. Он лёг на живот и мои бёдра приподнял. Ртом вцепился в мою несчастную расщелину, которая нуждалась в продолжении.

Рот его был словно огненный, он засосал мой натёртый клитор, и это сопровождалось диким наэлектризованным возбуждением по всему телу. Я откинула мокрые от пота волосы и почувствовала, как в мой анус входит палец.

Не думала, что позволю такое. Но мамочкин чаёк так умотал меня, что я хотела всё, и как можно дольше.

Шершавый язык зализал меня до искромётного оргазма. Я беспощадно вцепилась в русые волосы любовника и зажала его бёдрами.

Из глаз слёзы, в голове хмельной туман, приправленный дичайшим возбуждением. И разрядки никакой. Минутное облегчение.

Меня поставили на четвереньки и вошли так глубоко, что я заорала со звериным рёвом. И хотя Догода меня целовал и гладил, в его случае можно было это упустить.

Он такой… дикий!

Что у меня ноги подкашивались, и стояла раком только потому, что он меня в такой позе держал. А потом сам рухнул на пол, усадив меня сверху.

Рявкнув от невыносимой усталости и неописуемого глубокого проникновения, принялась скакать на члене, скользя влажными ладонями по его волосатым ногам.

В тугое отверстие входило уже два пальца. Растягивали… не резко, аккуратно, входили внутрь, трахали… Потом три пальца. Догода подцепил нашу смазку и пытался проникнуть в меня ещё и в другом отверстии.

Он сел, обнял меня со спины. Грубые пальцы ухватили мои соски. Я глаза закрыла, вымученно стонала.

— Хочу тебя. — Он целовал мои плечи, зажал грудь предплечьем опустив пальцы к клитору. — Ты хочешь?

Я в голос простонала. Выкрикнула от желания. И хотя сидела на его члене, жаждала впустить туда, где он уже себе вход подготовил.

Догода аккуратно меня отпустил, снял с члена и вставил головку в попку.

Я ойкнула от резкой боли и соскочила. Тогда он продолжил ласки. Целовал, гладил, нежил, сменив член на пальцы. Потом опять вошёл.

— Пусти меня, — шипел он мне в висок. — Впускай.

Я подалась ему на встречу и ахнула от тяжести внутри.

Если он меня не порвёт, то это будет чудом.

Я глубоко дышала. Уже ничего не видела, меня уложили животом на пол.

Он просто насел на меня, вставив в мою крохотную по сравнению с ним попку. Зарычал раздирая меня. Руку к клитору сунул. Доводил меня до крайнего… беспощадного исступления. И кончили мы с ним одновременно, просто сумасшедшим животным оргазмом на двоих.

Он упал на спину, закрыв рукой глаза, я поползла в сторону душа.

За окном было раннее утро, я встала на ноги только у двери. Поднялась по косяку, пытаясь хоть когти, что ли, выпустить для поддержки. Но хрен. Не оборачивалась я.

Ввалилась в душевую. Нас стенах брёвна, душевой поддон похож на корыто, я отгородилась от всего помещения стеклянной створкой и включила воду. Вначале шла ледяная, но мне было пофиг на всё, лишь бы на ногах устоять.

Уже под потоком тёплой воды, я закрыла глаза и сосредоточилась на приятных ощущениях потягивания. Это семя оборотня меня лечило. Теплокровный оставил во мне часть своей регенерации, часть себя и своих чувств. Колдовская сперма чудотворящая. Никакой боли, никаких ран. Оставалось только оглушительное чувство желания и легкого удовлетворения. Ещё тяжесть внутри.

Я мыла своё тело, вытаскивала из волос заколки, и смывала сперму.

Он встал позади меня и укрыл от воды.

— Ясенька, больше нельзя. Надо идти, — устало сказал он.

— Да, — согласилась я, ощущала дикий голод. — Кушать хочу.

Вылезла из-под его сени и пошла в свою комнату. Надо переодеться, перекусить и никогда в этом доме не пить чай. Вода стекала с меня, я оставляла мокрые следы.

Подошла к шкафу и влезла в первое попавшееся платье. Оно оказалось приятного шоколадного цвета с рукавом и юбкой до колен. Волосы мокрые закрутила в комок на макушке. Глянула на кровать и упала на неё, отключившись сном.

***

— Странный сон, — сказала я в темноту, и мой голос улетел куда-то вглубь длинного коридора, или что это было за помещение.

— В чём же его странность? — Спросил знакомый молодой голос Ардиса.

— Вроде тёмная яма, а отдыха никакого, — ответила я.

— Это называется «колдовским сном», в нём можно пообщаться.

— Если есть на то разрешение, — опасный шёпот Догоды где-то за моей спиной.

— Мне страшно, отпустите… пожалуйста.

Я содрогнулась. Мало того, что я не видела ничего. Из-под ног уходила твердь, и я словно теряла своё тело. Падала в глубокую яму, смотрела вверх, где выдувал пламя гигантский дракон. От яркого света заболели глаза, и я видела, как волк-оборотень выставлял впереди себя ярко-голубой щит, что отбил пламя.

Столько силы! Столько лютости!

И только когда я закрыла глаза, погрузилась в настоящий сон. И боялась не проснуться.

***

Мне было очень тепло, точнее, жарко. Я лежала в гамаке… Это была сумка-переноска, и нёс меня огромный волк. Я спала, прижатая к его мохнатой груди, и слышала, как бьётся его сердце, как шипит надо мной его дыхание.

Догода куда-то бежал, потом выпрямился во весь рост. Огромный волк-оборотень. Я отодвинула жёсткую ткань своей сумки и увидела вытянутую морду зверя с русой бородкой. Клыки острые, что не вмещались в пасть. Светило яркое солнце и каждый волосок его густой шкуры был отчётливо виден. Я запустила пальцы в мех и погладила зверя. Почувствовала, как он лапой провёл сквозь сумку по моей спине.

Он меня любит. Очень сильно. Как только может любить волк свою истинную пару. Мне жаль, что я хочу крылья. Я летать хочу, вернуться к стройному юноше и слушать его.

Спряталась обратно в свою сумку и стало как-то надёжно и спокойно.