Когда привезли проявленный и напечатанный материал, где были сняты и «Песенка…», и сценка, когда мы с Никулиным «спасаемся» от медведя, и мой спуск со скалы на верёвке, – мы поняли, что уже что-то начинает складываться. Материал был очень ярким, в хорошем темпе и весело сыгранным, хорошо снятым и выразительным.

Немного отвлекусь. Уже много лет гиды возят в Крыму туристов «по местам съёмок „Кавказской пленницы“». Несколько лет назад, когда снимали фильм к очередному юбилею картины, повезли туда и меня, на «те самые места». Естественно, с нами гид. Приезжаем в Лучистое (сейчас, правда, у этого места другое название – Демерджи).

И там я понимаю, что экскурсионное бюро просто облегчило себе жизнь: чтобы не скакать по горам вместе с туристами по разным местам, объединило все съёмочные точки на одном пятачке. И оказалось, что и «дерево, с которого падал Никулин», и «пещера, из которой выходил медведь», и «камень, на котором Нина танцевала твист», – неожиданно «сошлись» в одном месте. И аккуратненько обнесены какими-то верёвочками и увешаны «мемориальными» досками…

Пытаюсь объяснить, что, во-первых, все съёмочные точки были в разных местах, а во-вторых, камень, на котором я танцевала, не может быть высотой в два моих роста, потому что я на него запрыгивала…

Гид очень удивлялась и сказала, что она теперь будет единственным экскурсоводом, который знает, как всё было на самом деле…

Съёмки уже близились к концу, и – то ли оттого, что все устали от напряжённой работы, то ли оттого, что мы всё время «варились в одном котле», то ли просто от жары – в съёмочной группе стали случаться неурядицы…

А скорее всего, началось это раньше, когда на глазах всей съёмочной группы поссорились Гайдай и Моргунов, да так, что комедийная троица прекратила своё существование – Никулин и Вицин в гайдаевских картинах позже продолжали сниматься, а Моргунов – больше никогда…

Случилось это так.

После очередного съёмочного дня автобус подвёз нас не к гостинице «Черноморская», а к городскому кинотеатру в Алуште. Привезли только что проявленный, первый отснятый материал – естественно, в дублях и с черновым звуком, который и собирались показать членам съёмочной группы. Всем интересно, все волнуются, особенно Гайдай…

И Леонид Иович объявляет, что это такой вот рабочий показ, поэтому в зале не должно быть никого, кроме группы…

И вдруг, прямо на его словах, в кинозал входит Евгений Александрович Моргунов, слегка навеселе, царственно шествует в первые ряды, а за ним следует крашеная блондинка бальзаковского возраста с гитарой в руках и явно нетрезвая. Все замерли…

Гайдай громко произносит, как бы ни к кому не обращаясь: «Я хочу всех ещё раз предупредить, что это первый просмотр чернового материала, поэтому в зале могут находиться только члены съёмочной группы…» Моргунов и ухом не ведёт. Гайдай повторяет свою просьбу-предупреждение уже резче… Ноль реакции…

В зале повисает напряжённая тишина. Потом ассистентка, Татьяна Михайловна, не выдерживает и просит «девушку» удалиться с закрытого просмотра. Та порывается встать, но Моргунов её удерживает и заявляет: «Это моя невеста!» (Хотя все в группе хорошо знают жену Евгения Александровича!) «Выйдите, пожалуйста!» – вновь просит ассистентка. «Сиди!» – грозно приказывает Моргунов. «Пока в зале посторонние, я не начну!» – зловеще тихо говорит Гайдай. В общем, «нашла коса на камень»…

И тут Моргунов не выдерживает. Он багровеет и орёт: «Ах ты, г…! Кем бы ты был без нас?!. Это мы тебя сделали!..» – «Вон!!!» – кричит разъярённый Гайдай…

Демонстративно хлопая крышками стульев, Моргунов вместе с «девушкой с гитарой» покидают зал. Все в шоке…

Начинается просмотр. Материал хороший. Красиво снятый. Но настроение у всех тяжёлое…

После этого инцидента Гайдай потребовал, чтобы Моргунова отправили в Москву и больше не вызывали, хотя тогда оставалось ещё много сцен с его участием. Некоторые разгневанный Леонид Иович сразу выкинул из сценария. А в тех, где без Бывалого по сюжету не обойтись, решил снимать дублёров и со спины.

Но… во-первых, как обойтись без крупных планов колоритного Бывалого, а во-вторых, где найти дублёров с ТАКИМИ СПИНАМИ?!.

Другое дело – эпизод погони: когда Шурик успевает на ходу запрыгнуть в красный автомобиль, в котором засыпающая после укола снотворным троица и связанная Нина, и остановить его на краю пропасти… Представьте, «пропастью» был обрыв на вершине Ай-Петри! Машина действительно стояла на краю! Под передние колёса подсунули какой-то сомнительный валун, а внизу – настоящий, полуторатысячеметровый обрыв… Вопрос: зачем, если в картине всё равно ощущение того, что это снято в павильоне?!.

Зачем нужно было так рисковать артистами даже ради эффектного кадра (а он и не получился из-за погоды – из-за облачности даже не видно, что съёмки на огромной высоте!)

Тысяча раз: зачем?!. Кино. Но то, что на моргуновском месте сидел худенький водитель «Адлера» Володя (в этом эпизоде в картине как раз его спина!), может быть, нас и спасло от бесславной гибели – с Моргуновым мы точно бы рухнули…

Конечно, позже в Москве Гайдаю всё-таки пришлось отснять Моргунова в финальной сцене «суд», но общались они «через переводчика»…

А помирились они только в Ленинграде в Доме кино на 25-летии фильма. Я сидела на банкете рядом с Леонидом Иовичем, и он вдруг наклонился ко мне и попросил: «Наташа! Скажи тост в честь Евгения Александровича!» Я произнесла тост, а Моргунов, конечно же, понял, что я это сделала по просьбе Гайдая…

И они оба сразу оттаяли по отношению друг к другу. Жаль, что так поздно. Но оба были гордыми, упрямыми и ранимыми…

Да!!! И Моргунов – тоже! Несмотря на то что многие считали и считают его нахалом и хамом, это совсем не так. Хотя его шутки бывали иногда и грубыми, и небезобидными (особенно когда были неудачными), вообще он был человеком добрым и даже интеллигентным.

Евгений Александрович был очень музыкальным, играл на рояле, прекрасно пел – особенно песни на французском языке и романсы…

Но… он был хулиганом – такой infante terrible (кошмарное дитя!). Например, он мог пройти на какой-нибудь суперматч или кассовый спектакль мимо самого строгого контролёра, ошарашив его заявлением: «Я – Моргунов! А это со мной!» И провести за собой человек десять… Популярность его была огромной, поэтому он с рынка уходил с корзиной, полной самых свежих продуктов, которые ему дарили…

Однажды нас пригласили выступить в какой-то богатой кубанской станице. Перед отъездом в Москву Моргунов сказал местному начальству, что «директор „Мосфильма“ очень просил его привезти два мешка сахара, мешок картошки, поросёнка, два ящика помидоров и два ящика винограда…».

На другой день нам в поезд погрузили всё это, только в пять раз больше – каждому из нас (а мы ездили вчетвером) и отдельно – «директору „Мосфильма“»… Ужас!..